Господин 3. Госпожа (СИ)

Он, однако, не принёс мне сил и облегчения. Я проснулась всё такой же измученной — переполненной тревогами, сожалениями и дурными предчувствиями. Никто меня не будил, но я сама не смогла проспать дольше пяти часов. Огляделась — вокруг ни души. Тихо и пусто. Сходила в ванную, наспех умылась, а когда вернулась в комнату, краем глаза выхватила мужскую фигуру в углу возле двери. Сердце радостно скакнуло, в безумной надежде на то, что это мой муж — что он вернулся и с ним всё в порядке. Но это, конечно, был не он. Рустам.

— Вот ты где, моя птичка! — отвратительным, гадким, ядовитым тоном проблеял он. — А я тебя ищу везде…

— Ч-что вы здесь делаете? — нервно спросила я, всё ещё надеясь, что ничего не кончено, что он просто… снова пытается втереться в доверие.

— Я же сказал, ищу тебя. Чтобы пригласить на завтрак. Пойдём, тебе надо поесть. Ты так бледна…

— Я не стану есть с вами за одним столом. Где мой муж?

— Я здесь, перед тобой.

— Что за чушь? Я спрашиваю про МОЕГО мужа, Халиба. Где он?

— Знаешь, есть такая старинная традиция… Сейчас ею пренебрегают, но мне она кажется очень здравой: когда мужчина умирает, все его жёны достаются его брату, чтобы он позаботился о них и племянниках…

— У…мирает? — в ужасе переспросила я, чувствуя, как темнеет в глазах, а все внутренности скручиваются в тугой узел.

— Ну, он, конечно, ещё жив, но твоему нынешнему супругу грозит очень скорая смертная казнь.

Глава 32.

— За что?!

— Уверена, что ты знаешь его вдоль и поперёк? Да тебе неизвестна и половина, чем он занимается в своей обширной организации. Вот и затесалась туда незаконная деятельность. Немножко, как бы невзначай. Лёгкие деньги, понимаешь? А Халибу нужны деньги: молодая жена, да и первые две требуют заботы. Это я уже молчу о десятерых детях, и, держу пари, мой брат не планировал останавливаться на этом…

Сальный взгляд Рустама скользнул по моему телу, и несмотря на то, что я была упакована в закрытое платье, почувствовала себя испачканной этим взглядом.

— Вы лжёте! Вы всё время лжёте, я не верю вам! Это вы подставили его!

Лицо шурина мгновенно преобразилось: из слащаво-подлого оно стало ледяным и беспощадным:

— Нельзя бросаться такими утверждениями безосновательно, моя дорогая невестка — это называется клевета и карается Законом Божьим.

— Так вы… — вскрикнула я, но Рустам жестом приказал мне молчать и резко перебил:

— Мы поговорим об этом позже, Ева. А сейчас идём завтракать!

Он подал мне руку, но я проигнорировала её и удалилась в свою комнату, чтобы переодеться и причесаться.

Моя служанка помогала мне, и, кажется, у неё дрожали руки.

— Что происходит, Сария? — не выдержав напряжения, спросила я у неё.

— Я не знаю, госпожа, — всхлипнула девушка. — В доме полно незнакомых чужих мужчин. Они грубят, распускают руки и ведут себя, как хозяева. Мы с другими служанками стараемся обходить их десятой дорогой, но они повсюду.

Сария шмыгнула носом, и я схватила её руку, придерживавшую прядь моих волос.

— Не плачь. Господин вернётся и всё станет опять хорошо. Не волнуйся и передай другим.

Когда я вошла — с опозданием, конечно, — в столовой царила гнетущая тишина. Но, к моему удивлению, Зойра вовсе не возражала Рустаму и даже не косилась на него гневно. Неужели они договорились!? Каким же беспредельным может быть человеческое коварство!

Рустам сидел во главе стола, на месте моего мужа. Я, разумеется, не пожелала сесть рядом с ним и примостилась на детской половине.

— Ваше место здесь, младшая госпожа! — тоном, не терпящим возражений, заявил шурин, указывая на стул по левую руку от себя.

Я в ужасе бросила вопросительный взгляд на Зойру — она еле заметно кивнула и на секунду прикрыла глаза. Невероятно! Я обязана сидеть рядом с ним, как ни в чём не бывало, когда мой муж, которого он предал и оклеветал, сидит в тюрьме в ожидании смертного приговора?! Но ослушаться старшую жену я не посмела, помня её вчерашний гнев. Она права, при моём попустительстве случилось всё это, сейчас не время своевольничать.

Я послушно села слева от Рустама, он победительно улыбнулся мне и положил на тарелку булочку с вареньем. Как собаке. Было тошно от этого омерзительного спектакля.

Однако я заставила себя поесть: мне и в самом деле нужны были силы, которых явно не хватало.

Рустам прикасался ко мне: говорил что-нибудь ничего не значащее, вроде: мой повар готовит это блюдо лучше — и трогал меня как бы невзначай то за предплечье, то за волосы, то за спину. Я вздрагивала всякий раз от отвращения, но покорно молчала, видя, как Зойра взглядом приказывает мне поступать именно так.

Все дети ели молча, глядя только в свои тарелки — никто не видел моего позора, кроме Зойры и Айши — но последняя тоже старалась не поднимать взор лишний раз.

Наконец, мучительный завтрак закончился. Я надеялась, что мне позволят побыть одной, успокоиться, связаться с мужем, хотя бы по телефону, но этим мечтам не суждено было сбыться. Рустам повёл меня вслед за собой в кабинет Терджана и, когда мы вошли, запер дверь на замок. Страх липким холодом растёкся по моему телу.