Господин арматор

Особых хлопот с самими харчевнями не возникло, разве что стоимость готовых срубов на Москве за пару лет подросла и в основном благодаря моей же собственной инициативе сосватать Висковатому метод защиты древесины от огня путем пропитки фосфатами. Для небольшой избенки ценой в три рубля лишний десяток алтын вроде мелочь, но захочешь поставить что поприличнее, скажем четыре сажени в длину и ширину, заплатишь уже не десять рублей, а одиннадцать. И ладно бы расходы соответствовали такой прибавке, так нет же, их и на два алтына не наберется. А дело в том, что государев указ прямо запретил иными срубами торговать под страхом штрафа в трёхкратную цену проданного. Понятное дело, кто этот указ написал, да вовремя Ивану Васильевичу подсунул. Но особой любви к себе Иван Михайлович этим точно не заработал, что ещё мягко сказано. Особенно метод проверки "по нраву" местным пришелся. Купил ты, скажем, избу, поставил… и тут на новоселье приходит ярыжка с парой стрельцов, да зажженный пучок соломы тебе на крыльцо. Не дай бог займется слишком резво, поди, тогда, не укажи, у кого купил – сам и будешь штраф платить.

Мне же теперь строительство обойдётся на десять процентов дороже, что с учётом потребных площадей выкатывает в весьма солидную сумму. Висковатому же непременно при встрече дам совет, случись какая в Москве заваруха – сломя голову бежать из столицы. Ежели народ в Кремль придёт правду искать, его имя точно будет среди тех, кого начнут требовать на расправу выдать. И, скорее всего в первых строках!

…

Воскресный прием у государя не был той тихой аудиенцией для "своих", что в прошлый раз. Впрочем, не удивительно, потому как в ином случае ничего не помешало бы Ивану Васильевичу вызвать нас в Кремль ещё в субботу. Ларчик просто открывался: ещё в августе в Москву прибыло посольство черкасских князей с весьма недвусмысленным намерением стать вассалами русского царя, в чём им отказано не было, несмотря на то, что некоторые их пожелания были с ходу отвергнуты. В частности оказывать военную помощь в захвате Азова и прочих городов, принадлежащих турецкому султану, Москва была не намерена.

Тем не менее, просто так отделаться от гостей не вышло. Не получив прямой военной помощи они не менее бодро стали просить пушек и прочего огнестрельного оружия. К этой просьбе Иван Васильевич отнесся более благосклонно, но, то что, выпускал Пушечный двор, не особо подходило для горных условий. Так что как только Висковатый доложил государю о моем прибытии, царь не медля воспользовался подвернувшейся возможностью перевалить решение этой проблемы на мои плечи.

Весьма удачно, надо сказать вышло, что скоро должны были прибыть новые образцы орудий, в том числе шести и двенадцатигривенковых десантных и полковых единорогов, на полностью железных лафетах, спроектированных Иваном Кожемякиным и Овтайтонем Тумаем. Лафет они, конечно, изначально делали для пулемета, но и для этих лёгких полковых орудий данная конструкция подошла как нельзя лучше, отлично справлялась с отдачей и позволяя при необходимости транспортировать орудие в разобранном виде, в конском вьюке. Причём благодаря тарельчатому демпферу, смонтированному между брусьями лафета, орудия получились фактически безоткатными, чему, если честно, в немалой степени способствовало использование не шибко большого порохового заряда.

Под шестигривенковый единорог лафет облегчили за счет более тонкого проката, так что он весил всего четыре пуда. Вот только стоило это удовольствие весьма недёшево. Для казны, с учётом того, что медь и олово Пушечный двор предоставлял нам из своих резервов, за одно шестигривенковое полковое орудие с длиной канала ствола в восемь калибров, и весом в шесть с половиной пудов, я собирался запросить по девять рублей. Из этой суммы три рубля за отливку, и ещё шесть – за лафет. Так что при самой минимальной цене на медь и олово, целиком единорог обходился двадцать два рубля. К этому ещё нужно было добавить передок и хотя бы пару зарядных ящиков, а лучше четыре или шесть. Впрочем, они были почти полностью из дерева, поэтому обходились не так дорого.

Двенадцатигривенковый десантный единорог стоил столько же, а вот полковой, с длиной канала ствола в восемь калибров, был вдвое дороже, потому как его ствол весил двенадцать пудов вместо шести. Для десантных орудий использовался оглобельный передок весом в два пуда, а в случае полковых – со встроенным зарядным ящиком половинного размера. Лафеты и зарядные ящики были унифицированы. Разве что для двенадцатигривенковых полковых единорогов пришлось усилить демпфер, а станину лафета делать из более толстого металла, что в сумме привело к увеличению веса лафета практически в два раза. Кстати, унификация и была основной причиной замены калибра с пяти до шести гривенок. Лишние полпуда веса особой погоды не делало, а вот увеличение веса ядра и веса картечного залпа имело смысл.