Господин барон

Точило мерно гладило сталь, шепча что-то неприятное, ночной холод пробирался под кафтан, потрескивали факелы, гудел генератор, иногда доносились звуки от хозяйственных построек, каждые десять минут негромко командовал мэр, меняя стоящих у виселицы людей.

Горожане молчали.

В какой-то момент я проверил лезвие и понял, что дальше точить нет смысла, но все равно продолжал водить камнем, чтобы занять руки. В темноте замкового двора, окруженного высокими стенами, было не углядеть за горизонтом, так что я нервно дернулся, когда одновременно у десятков людей столпившихся вокруг зазвенело оповещение на телефонах, и тут же с верхушки донжона проорали:

— Восход!

— Отлично. Указ сюда! Снимайте его!

Пока с эшафота на руках снимали окончательно обессилевшего «преступника» Эгельберт быстро сунул мне бумагу и я пятью росчерками пера подписал помилование, а так же отменил на территории баронства все законы, подразумевающие смертную казнь. Дубина, раньше надо было!

— Сато! Машины готовы?

— Да, мой господин!

— Куда вы, Александэр?

— Навестить кое-кого! У вас тут слишком много развелось баронов, надо снизить поголовье подобных скотов!

И перехватив саблю поудобнее, я кинулся к воротам.

«Стала свидетелем очень красивого ритуала в Гравштайне. Впечатляюще, прямо веет какой-то древностью! Не совсем поняла смысл происходящего, все были слишком заняты, чтобы толком объяснить, к тому же не удалось подойти поближе, но надеюсь, что вскоре ритуал повторят — очень антуражно, очень!»

из блога, тэги «путешествия, прекрасное»

Что мне в Эскенланде нравится, так это его размеры. До Кустхива доехали за тридцать минут, покатались по сонному, постепенно просыпающемуся городку, побеседовали с редкими местными, а убедившись, что никто из них не видел своего барона уже недели три — двинулись обратно.

Утренняя прогулка по холодку освежила, а сунутые в машину заботливой Магдой бутерброды, съеденные на обратном пути, вообще позволили слегка отмякнуть. Приказав встать на пригорке, с которого была видна и гавань, и крыши замка, и поднимающееся солнце, я вылез из машины, оставив саблю, и присев на камень стал смотреть на серо-синее море, чувствуя, как уходит скопившееся за ночь напряжение.

Славную шутку с нами пошутили! Чем отшучиваться стану? И еще надо как-то народный гнев погасить, зря сорвался: сейчас горожане начнут виноватых искать, как бы крайним не оказаться. Мол — ради своего статуса пожилого человека мучал, тиран. Они-то все правильно сделали, по закону, а я, конечно, должен был по-справедливости поступать.

Значит, надо думать, что сделать «по уму».

Сзади кашлянул Элиль, протянул термос с кофе. Копье было у него под мышкой, а щит на тележке он сунул в багажник. Умник недавно показал, что из любого наказания способен пользу извлечь — на щите теперь был мой полу-законный герб, «на алом фоне открытая могила с черным надгробием». Так что раскладывая его гербом вперед паж с другой стороны разворачивал тряпочку с рекламой. Каждый раз новой. Не знаю, кто ему такое посоветовал, Изя или Эгельберт, но если будет необходимость кого-нибудь показательно пропесочить, то Умнику за это снова достанется.

А пока я делал вид, что ничего не замечаю. Начальство оно такое, невнимательное, ага.

— Господин барон? Что дальше делать будем?

Судя по теням за моей спиной сейчас полукругом выстроились все пажи.

— А что ты предлагаешь?

С детства не курил, но сейчас чего-то вдруг захотелось. Не дымом дышать, а повертеть пачку в руках, размять сигарету, мудро и задумчиво глядя вдаль на морской горизонт. Положено потому что в такие минуты.

— Будем гада искать?

Я хмыкнул. Ага, найдешь его сейчас, как же.

— Будем выполнять обязательства по договору об осаде, Эвальд уж точно не при чем. Потом я буду обедать с гостями замка, потом навещу город с инспекцией, уже пару дней меня там не видели, пора. Много дел сегодня.

— Так что, мы этого скота даже не попинаем?!

— Марти, наш дорогой боевой и очень горячий подруг — что мы можем ему предъявить? — Я не оборачивался, но угрожающий прищур девушки, как и ехидные улыбки остальных пажей, видел как наяву. — Он воспользовался ситуацией, прорехой в законах, для какой-то своей выгоды. Классическая интрига, когда жертва вынуждена работать на злодея добровольно, в силу обстоятельств.

— А что он хотел этим добиться? — Норман, самый рассудительный из пажей, спрашивал не меня, скорее вместе со мной.