Господин барон

— Черт с ним, забьем корову, на неделю хватит. Поедим свежатинки заодно. У меня любимые лакомства детства — гематогенка и домашняя колбаса!

— Гемато-ген… — Умник быстро защелкал наладонником, всмотрелся в результат, икнул и переспросил: — Колбаса домашняя, да? А как вы ее делали?

Я, надевая принесенную кольчугу, долго и со вкусом объяснял городской молодежи, как сначала забивают свинью, шмалят, разделывают, как сливают кровь, чистят кишки, рубят фарш и готовят непосредственно колбасу. Пажи медленно меняли цвет от привычного, поросячье-розового, через синеву — в зелень.

Городские дети, что они знают о вкусной и здоровой пище? Во времена моего детства то и дело прокатывали эпидемии псевдонаучных поверий типа «вредно есть яйца от пятнистых куриц», когда какой-то продукт вдруг начинал считаться очень-очень вредным, и ребенку его давали с оглядкой. Вот и с кровянкой так получилось, напугали маму страшными бактериями, что по ночам выползают из холодильника и скребутся в двери спален, а результат — у сына стойкое убеждение на всю жизнь, что настоящие деликатесы это субпродукты и домашняя колбаса.

Вернувшись от гастрономических фантазий к реальности я отметил, что пора бы уже и позавтракать, а то и пообедать. Понявшие намек ребята разбежались, девушка, злобно бубня под нос, ушла, оглядываясь, Сато вежливо отошел. А вот гасконец наоборот, придвинулся, искоса поглядывая на то на меня, то за стену.

— Кацман, смех-смехом, но кажется мне, что шутки кончились. Здесь будут стрелять и стрелять здесь будут в нас. Как, не хочешь отказаться от должности?

Начальник стражи, в этот момент загибая пальцы считавший готовящихся арбалетчиков, нервно вытер лоб и ответил неожиданно четко чеканя слова:

— Знаете, что я вам таки скажу, господин барон? Моя гасконская мама может и проклянет меня, если я тут помру, но предки, вырезавшие ханаанян, своего потомка поймут! Я остаюсь! — Он вдруг сглотнул, быстро перекрестился и добавил. — Хотя мне как-то страшновато, Александр Николаевич. Может, ну их?

Ну их?

— Изя, обе пушки к пальбе изготовить!

— Я не артиллерист!

— В детстве ты никогда самопалами не развлекался? Тут не сложнее. Действуй!

— Но у нас сейчас нет пороха! Поставщик привезет новый только к вечеру!

— Изя, чтобы через двадцать минут пушки были заряжены и стояли напротив ворот!

— Есть, господин барон! Ой-вей, за что мне постоянно такие начальники?

Кто бы сказал, за что мне такие подчиненные!

— Сато, отчет по замку.

Японец поклонился и начал выкладывать невесть когда узнанные новости.

Как ни странно, о событиях этой ночи за пределы городских стен пока ничего не ушло. Казалось бы — участвовала куча народа, у всех родственники, у всех желание рассказать, поделиться, ан нет, наружу ни словечка! Впрочем, думаю в мире много происходит такого, о чем мы даже и не догадываемся. Маленькие городки на окраине мира не так уж сонны и безмятежны.

Что интереснее — кто-то от моего имени отменил все туристические экскурсии. Сделано это было как раз в тот момент, когда я сдуру понесся выпускать кишки неведомому врагу. Одновременно на разных выездах из города появились автобусы с наемниками — вероятно, они должны были меня задержать, если бы Эгельберт до меня дозвонился, и только когда они с фон Веллешвармом покинули замок машины съехались сюда.

Дальше я уже не слушал. Пока все шло точно по нотам — и ведущая партия была не у меня. Печально. Мне все так же грозит принять участие в кровавой заварухе, к чему меня настойчиво подталкивают уже не первый раз. Кому-то нужна смута в Эскенланде… впрочем, я уже понял, кому. Вчера был не уверен, а теперь понял. Осталось понять — зачем. Чего-то я не знаю, какой-то местной фишки, известной только знатокам. А единственного такого у меня из-под носа увели, вместе с возможным союзником. Элепар наверняка отсыпается после вчерашнего… Вытащив телефон я попытался дозвониться — глухо, отключен.

— Начальника стражи сюда, быстро!

Сато унесся вниз по лестнице, а я в очередной раз оглянул происходящее внизу. Теперь к бензину и арбалетам прибавились большие, с упором, металлические щиты на двух человек. Готовились, суки, такое быстро не сделать. И что же с вами делать? Нет, что делать это ясно, а потом что?

Отвлекся я только на негодующий шум за спиной:

— Нету пороха, ваша милость! Не-ту! Обеспечьте мне проход за стену и тридцать минут — все будет стрелять без остановки, как не хочу говорить где, у кого и в каком месте, чтоб им икалось, а сейчас пусто! Аллес! Нон, нихт, нет! А если бы и было — за пять минут где я вам канонира найду? У него сегодня выходной! — Гасконец был готов к тому, что я начну его как-то обвинять и поэтому заранее защищался, нападая. — Я, конечно, профессионал и могу достать что угодно, только как я достану, если руки связаны? А пушки без пороха не стре-ля-ют!

— Тише, тише… Я не по этому поводу. В жизни не поверю, что они с тобой не связались. Думаю, что пришло время предательства. — И я показал пальцем на пушки, а потом кивнул, указывая куда-то за стену. Кацман оглянулся, потер подбородок, пожал плечами:

— Думаете, господин барон?