Господин Чудо-Юдо (СИ)

Шохоро изливается ей почти напрямую в желудок, заставив проглотить все до капли. Потом оставляет в покое истерзанный рот и разрывает на ней одежду, безудержно веселясь над ее беспомощными попытками убежать. Как и обещал – непрерывно берет ее всеми способами прямо на космозонгском троне, перегнув через подлокотник кресла. На глазах у ее собственных подчиненных! Перед пристальными взорами когда-то верных подданных!

Фирэлея Танн унижена, измучена... но не сломлена.

Да, Великие Чертоги превратились в тюрьму с того самого момента, как центавритский патриархат проник в ее матриархат и осквернил его изнутри.

Но она не будет Фирэлеей Танн, Великой Госпожой, если не заставит центавритов крепко пожалеть об этом.

Глава 22. Падение Фирэлеи Танн

Я оттолкнула цепляющуюся за меня космозонку и сделала несколько шагов назад, тяжело дыша.

– Это лишь часть того, что он делает со мной целый месяц. Каждый день. Несколько раз... Я даже привыкла, – и она деланно небрежно пожала плечами, но дрогнувшие губы выдавали всю степень ее отвращения и неприятия такой жизни.

Чувствовать все то, что пережила она во время чудовищного изнасилования, было невыносимо. К горлу подкатила тошнота, пульс оглушительно бился в висках, провоцируя панику. Все новые и новые выбросы адреналина поступали в кровь. Я чувствовала себя загнанным зверем, но это были не мои эмоции.

При виде моей реакции Фирэлея Танн горько расхохоталась. Ее смех был из того рода веселья, которое больше напоминало истерику.

– Он сказал, что не станет меня чипировать, – сообщила она, внезапно успокоившись. – Сказал, что ему гораздо приятнее, когда я полностью осознаю его власть и сопротивляюсь этому. Что дарю ему бесконечное ощущение победы.

– Но вы сидите на троне, как и прежде, – неловко заметила я. – С виду и не скажешь, что вас лишили власти. Ваши... дамы так легко подчинились решению оставить меня и Сета наедине...

– О, это лишь потому, что Шохоро велел пока не привлекать внимания Совета ЗССР, – отмахнулась она. – Поэтому все требования Содружества по возможности исполняют без пререканий. Центавриты одобрили мою стратегию и намерены продолжить экспансию за спинами космозонок. Все мужчины – такие халявщики!

Высказав эту гневно-беспомощную жалобу, Фирэлея Танн скрестила руки на груди и уставилась на меня в ожидании решения.

– Если мы сделаем так, что оскорбитель женского естества окажется в вашей власти, – внезапно сказал планетарн, – и вы сможете решить судьбу его репутации, планов и жизни по своему усмотрению... то взамен ждём от вас отречения от титула Великой Госпожи. И передачи прав наследования вашей родственнице – Маре Танн. Но эти условия должны быть выполнены с вашей стороны раньше, чем с нашей.

Это предложение, а точнее тот факт, что оно было высказано моим мужем, прежде покорно-молчаливым, привело космозонку в состояние крайнего удивления.

– Так... господин Чудо-Юдо обнаглел, как вижу. Как смеешь ты предлагать мне такое?! Я была, есть и буду Великой Госпожой..!

– И марионеткой, – спустила я ее с небес. – Госпожой-марионеткой, которую регулярно унижает мужчина. А по сути – ее настоящий господин и хозяин.

Из Фирэлеи Танн будто разом весь воздух выпустили. Она закусила губу и отошла к окну, не отвечая.

– Как именно вы планируете это сделать? – спросила она наконец, не оборачиваясь. – Мне нужно понимать, что вы способны выполнить то, что обещаете.

– Мы обратим против него ментальные способности, – коротко пояснил планетарн. – Вы же помните, каким слабым вернулся ваш мучитель с острова Йо? Мы попробуем сделать это снова. И наденем элемент контроля... м-м... рабский ошейник с завязанным на вас контроллером на его шею.

Я косо глянула на Ти. Описанный им способ показался мне сомнительным. Ведь убеждения диниту не допускают такого злоумышленного использования способностей, присущих мастерам природных ресурсов – отнимать жизненную энергию, ввергая его обладателя в обморочное состояние.

– Заманчиво, – признала космозонка. – Но ведь вы могли бы связаться с Советом и попросить для меня помощи...

– Нет, – равнодушно осадил ее планетарн, даже не поинтересовались моим мнением. – Поступать так нам невыгодно.