Господин Дик, или Десятая книга

«Швейцарское шале» отвечало тем же требованиям исторической достоверности, что и главное здание. Украшенный фестонами скос крыши, дубовый тес, наружная лестница, ведущая на второй этаж, тоннель, проложенный под «дорогой на Лондон» – а в действительности просто полоской мелкого гравия в глубине сада – с каменным столбиком дорожного указателя: «Рочестер: 3 мили». И даже массив насквозь аркашонского рококо в недалеком сосняке не мог полностью разрушить иллюзию. Ставни еще блестели непросохшей белой краской.

На столе, заваленном книгами того времени и факсимильными копиями рукописей Диккенса, было много и современных документов: счетов из мастерских оформителей, писем от издателя Мишеля, заметок, сделанных его рукой на листках отрывного блокнота, экземпляров «Раскрытой тайны Эдвина Друда». Стояло на столе и бронзовое пресс-папье.

– Поздно работаешь, – заметил я.

– Пресс-релиз должен уйти завтра. Я потратил на организацию этого вечера много времени, но игра стоила свеч, не согласен? Преньяк – Пиквик! И Вейссингер! Ты знаешь, что ему пришлось давать успокоительное?

И он расхохотался. Он в самом деле выглядел совершенно спокойным, как будто во время этого вечера кто-то пришел и сказал ему, что псих, который у него тут болтается, не опасен и что с ним надо действовать не угрозами, а лаской.

– А кстати, как ты вошел? – небрежно спросил он. – Когда последние гости уехали, я закрыл ворота парка.

– Матильда сейчас приходила ко мне в кафе «Пространство». А когда возвращалась, забыла закрыть.

– Понятно.

Я думал, что теперь он поинтересуется, о чем мы с ней говорили, но нет: он указал мне на стул, развалился в своем большом рабочем кресле, заложив руки за голову, и посмотрел на меня теплым, окрашенным иронией взглядом.

– Итак, дорогой мой старый пиквикист, here we are, как они там поют. Статисты уже отправились спать, остались только главные действующие лица… ты и я, the two of us. И какой же неожиданный поворот сюжета ты мне приготовил? Над чем будет фермата? И какую роль ты собираешься сыграть? Доброго или злого?

В свою очередь усевшись, я скользнул взглядом по стенам, украшенным фотографиями: Кэтрин, Мэри и Джорджина Хогарт. Дети Диккенса в полном составе. Вид дома Гэдсхилл – настоящего. И портрет углем Джона Диккенса, прототипа мистера Микобера, безденежного отца. Я нашел в нем некоторое сходство с Манжматеном – таким, каким он предстал передо мной в этот самый момент: чуть в профиль, поощрительно покачивающий головой, откинутой назад, с хитрой усмешечкой на губах. Что-то мне подсказывало, что наша беседа пойдет не так, как я представлял себе.

– Знаешь, что говорил Хичкок… Фильм получается только тогда, когда злодей убедителен… однако мы с тобой слишком хорошо знаем друг друга… И потом, извини, но… я вообще не верю, чтобы у тебя был размах какой-нибудь Жорж Санд или какого-нибудь Базилио…

– Борель никогда не ступал на порог Гэдсхилла, – резко бросил я, но отсутствие реакции с его стороны сбило меня с толку.

– Продолжай.

– Когда он покидал Францию, он был уже в глубокой депрессии. Он не смог перенести смерти матери. Он был страшно зол на отца. Насколько мне известно, Диккенс ни на одно его письмо не ответил. Вечером шестого июня Дюмарсей, его компаньон в этом путешествии, нашел его в полубессознательном состоянии в его комнате на Флит-стрит. Борель его, похоже, не узнал; он бормотал что-то бессвязное. Седьмого июня Дюмарсей привез его обратно во Францию. А одиннадцатого, после истерической стычки с отцом, Борель был доставлен в Шатору и помещен в клинику Пине, в прошлом соратника знаменитого доктора Бланша.

– И кто же тебе все это сообщил? Натали?

– Да. У старухи Борель сохранились все документы: письмо Дюмарсея, ответ Пине Борелю-отцу и даже статья Пине, появившаяся в «Бюллетен медикаль» и посвященная «необычному случаю с Э. Б.».

– «Бюллетен медикаль»?…

Мишель, казалось, горько сожалел о том, что не удосужился прочесть все, что было опубликовано в этом журнале с 1870 года по сегодняшний день. Вообще-то слушал он меня внимательно, но при этом не выказывал ни малейшего удивления. Можно было подумать, что я рассказываю о битве при Ваграме специалисту по стратегии Наполеона.

– И что там, в этой статье?