Господин Дик, или Десятая книга

В «Друде» решетка, преграждающая вход в башню, была закрыта на ключ, и этот ключ Дёрдлс, страж собора, вынимал из кармана. В действительности – но мог ли я еще употреблять это слово? – дверь была распахнута настежь, и только табличка предупреждала о неудобствах восхождения. В самом деле, мне пришлось опустить голову, чтобы не стукнуться о верхние ступени. Мои городские башмаки оскальзывались на камне ступеней. Выпуклость осевого столба цепляла меня за рукав. Паутина садилась мне на лицо. Воздух был тяжелый, напитанный сыростью. Сколько назойливых, удивительно точных ощущений, – это плохо соглашалось с моей новой теорией. Во всяком случае, во сне или наяву, лестница была очень похожа на описанную в романе; время от времени с нее открывались выходы на маленькие галереи, откуда можно было видеть неф и ангелов, украшавших его свод. Никакого вороньего карканья, но близость этого рода живности удостоверялась количеством помета. А когда ход сузился еще больше, мне стало ужасно не хватать фонаря Дёрдлса.

Через несколько минут я, как мне показалось, увидел забрезживший над моей головой дневной свет. Спеша закончить подъем, я выпрямился и сильно ударился головой о свод. Именно в этот момент я вроде бы услышал какой-то шум, поднимавшийся из глубины лестницы, но приписал его шуму в моей голове. Последующие ступени я преодолевал, держась одной рукой за лоб, а другой – за осевой столб. Наконец на излучине последнего витка я увидел то, что должно было быть площадкой; я испустил вздох облегчения, уверенный, что выхожу на свежий воздух. Но вместо этого я очутился в довольно большой комнате; ничто не позволяло предполагать такой ее ширины и глубины.

В тот же миг я узнал место: это комната человека, сидящего ко мне спиной. В ней висел невыносимый серный запах, и в окне ее я видел не кентское небо, а гору, странную шевелящуюся гору. Человек тоже смотрел на нее. На наших глазах она разваливалась, и вскоре за ней обрисовалась какая-то неопределенная угрожающая форма.

* * *

– Чарльз, мне кажется, что этот выезд в Лондон – опрометчивый шаг.

Диккенс спрятал свои часы и посмотрел на невестку отсутствующим взглядом. В отличие от вчерашнего, он едва притронулся к еде. Лицо у него было серым, под глазами легли синяки, и я видел, что его руки в пятнышках черных чернил слегка дрожат.

– После того что с ним случилось, – продолжала Джорджина, – месье Борель несомненно нуждается в отдыхе. Не могли бы вы отложить эту поездку на завтра?