Господин Фицек

Холодный дождь в осенней мгле
Стучит по кровлям, по земле.
Ушло и лето, как весна.
Осталась людям грусть одна.

Ах, небо плачет много дней

Над мертвой радостью моей!
Она ушла, как милый сон.
Как солнечный лучистый сон.

Кружатся листья, над землей

Лишь вьюги стон да ветра вой.
Моя душа в немой мольбе
Зовет тебя, летит к тебе.

Ты изменила, ты ушла,

Ты вести мне не подала,
Но я молю и плачу вновь:
Верни мне прежнюю любовь,
Верни мне светлый, милый сон,
Мой солнечно-лучистый сон!

На другой день он передал стихотворение Веребичу.

— Я принес стихотворение. Вот!

Веребич надел очки и стал читать.

— Это не ты написал, — произнес он наконец.

— А кто же? — спросил Мартон обиженно.

— Не знаю, но не ты.

— Тогда давай обратно, осел! Вчера после обеда написал.

— Оставь, я проверю, — ответил Веребич строго. — Если писал не ты, так я надаю тебе. А если ты писал, то завтра заплачу тебе два крейцера.

И Веребич через несколько дней заявил, что хотя он и не может определить, кто писал стихотворение, но два крейцера все-таки заплатит. И газета вышла. Разукрашенными буквами было написано: «Осень. Стихотворение Мартона Фицека».

3

Господин Фицек грыз свои усы. Он сидел за столом и, бледный, ждал, когда вернется Отто.

«Неужели, — думал он, — рухнет и моя последняя надежда? Нет у меня бога, если он и это допустит. На что, на что я рассчитывал? На своих детей. И теперь получай!»

— Берта! — крикнул он на кухню.

Жена вошла.

— Ну, что ты на это скажешь? — проговорил Фицек голосом, полным отчаяния. — Теперь отвечай! Ты воспитала их. Я так его изувечу, что он костей не соберет!..

Берта с участием смотрела на мужа.

— Фери, ты не слишком торопись. А то он еще из дому уйдет, и тогда ты останешься ни с чем. Сначала узнай, почему он это сделал…

— Я уже поторопился, уже всему конец. Покарай меня господь! — И г-н Фицек спрятал лицо в ладонях.

Открылась дверь кухни, пришел Отто. Г-н Фицек содрогнулся.

— Подойди, сын мой, подойди к своему отцу. Не бойся… Послушай меня и отвечай мне прямо, отвечай честно, не бойся! — выпалил г-н Фицек одним духом, и, когда восемнадцатилетний Отто испуганно посмотрел на отца, г-н Фицек заорал на него: — Не бойся, если я тебе говорю!

— Фери, — тихо прошептала жена.

— Не бойся, — повторил Фицек тихо и с болью в голосе. — Скажи мне, сын мой, сколько ты зарабатываешь?

Отто стал бледный, как стена.

— Не бойся! Если я говорю… скажи честно…

Отто опустил голову.

— Тридцать форинтов.

Фицек посмотрел на жену, в его взгляде был гнев и отчаяние.

— Тридцать форинтов? — сказал он. — Хорошо… Но почему ты сказал, что только двадцать пять? Почему ты обманул своих родителей?.. Своего отца, который горько мучается из-за тебя. Этого я заслужил? Рассчитай, сколько стоит содержание одного ребенка. И теперь, когда ты впервые хоть немного зарабатываешь в этом чертежном бюро, сразу же врешь, утаиваешь свое жалованье. Почему ты сделал это со мной, сын мой? — Г-н Фицек заплакал. — Все мои надежды рухнули… Я рассчитывал на вас, что вы будете опекать меня, будете мне опорой под старость… а ты уже теперь обманул меня!.. Что же дальше будет? Зачем тебе понадобились деньги, сынок?

Отто, потрясенный, слушал отца. Г-н Фицек впервые не вопил, впервые не поднял на него руки, а безутешно рыдал.

— Папа, — сказал молодой человек, — я взял пять форинтов… Но что же мне делать? Мне нужно немного денег, я уже молодой человек, не могу же я обходиться без гроша.

Г-н Фицек посмотрел на него сквозь слезы, лицо его исказилось.

— Не можешь? Кто это тебе сказал? Я мог обходиться? Когда я в двадцать лет был подмастерьем, в воскресенье покупал две сигары за шесть крейцеров и шел гулять по проспекту Андраши. Одна сигара на дорогу туда, и на обратную дорогу — другая. Шесть крейцеров на неделю. А ты взял на месяц пять форинтов. Почему ты не сказал? Почему ты соврал? Кто врет, того бог покарает, — рыдал г-н Фицек. — Тот негодяй, — и он показал на Мартона, — руку поднял на меня, ты деньги утаил… Что же дальше будет? Если вы уже сейчас ведете себя так…

— Папа, — сказал Отто, — я бы напрасно сказал…

— Что напрасно? Так кто же я? — вскинулся г-н Фицек. — Твой отец или разбойник?

Отто молчал.

— Деньги нужны? — снова закричал отец, — Скажи, сколько тебе нужно? Только не ври, этого я не переношу. Пять форинтов — много!.. Получай на месяц два форинта… Понял? А теперь знай, что у тебя добрый отец…

— Хорошо, — ответил Отто, — спасибо.