Господин К. на воле

— Нынешней ночью, — уточнил Фабиус с той же грустью на лице, как будто лошади были его страстью. — Не сумели ее вытащить.

«Откуда, из колодца что ли?» — подумал Козеф Й.

Они вышли, провожаемые корчмарем. Фабиус залез в фургон, проверил, все ли ящики полны и уложены, как подобает. Он дал корчмарю четыре хлеба и мотнул головой, указывая Козефу Й. на козлы. Они отправились обратно той же дорогой.

У своего дома Козеф Й. повернулся к Фабиусу и сказал:

— Не заглянем ко мне на минутку?

— Отчего же, — сказал Фабиус.

Козеф Й. спрыгнул первым и открыл калитку. Вошел во двор, старый охранник — за ним. Он увидел свою маму за окном кухни. Легонько постучал по стеклу. Мама подняла глаза, и Козеф Й. понял, что она не изменилась.

— Это я, — сказал он.

Мама открыла им дверь. Хотела было броситься обнять его, но заметила Фабиуса.

— Пожалуйте, — сказала мама.

— Это мой друг, господин Фабиус, — сказал Козеф Й.

Мама одобрительно кивнула.

— Садитесь, — сказал Козеф Й. и постарался, чтобы Фабиус уселся поудобнее. Потом, к маме, очень спокойно и с теплотой: — Мы ездили за хлебом.

Мама пристально посмотрела на него. Обернулась к Фабиусу.

— Хотите перекусить?

— Нет, нам некогда, — ответил Козеф Й. и тут же взглянул на Фабиуса: какого тот мнения о его ответе.

Фабиус был явно разочарован.

— Что-нибудь на скорую руку, — не замедлил поправиться Козеф Й.

Мама принесла жаркое из кролика и бутыль красносмородинной наливки. Мужчины ели и пили, а мама смотрела на них и подкладывала им добавку. Козеф Й. косил глазами направо и налево и видел, что все вещи — на своих местах. Ему хотелось сказать маме, что его выпустили. Но он находил в этом что-то зазорное и молчал.

Фабиус с аппетитом жевал и время от времени говорил маме:

— Целую ручку, целую ручку.

Один раз мама вдруг игриво хмыкнула, и Козеф Й. обнаружил, что Фабиус подмигнул маме.

Они пошли к выходу, и мама проводила их до калитки с тем же игривым выражением лица.

Когда Фабиус перед отправлением протянул маме буханку хлеба, маму просто-напросто разобрал смех.

Они удалялись, и в изумленном мозгу Козефа Й. еще долго, до самой городской заставы, стоял заливистый хохот мамы.

21

Он решил не говорить никому из городских, что его выпустили.

Два или три раза в неделю Фабиус или Франц Хосс брали его с собой за хлебом, и каждый раз все проходило одинаково. Каждый раз они ненадолго заходили в корчму. С той только разницей, что Франц Хосс предпочитал заведение господина Бруно. Люди в корчме сидели одни и те же, несколько стариков и несколько инвалидов. Каждый раз оба охранника платили за выпитые кружки хлебами, изымаемыми из рациона заключенных.

Козеф Й. заметил, что люди поглядывают на него с уважением. Иногда ему удавалось перекинуться словечком с кем-нибудь из старичков, вечно ошивающихся в корчме.

— Эге-ге, господин Козеф, — говорил обычно такой старичок. — Как есть, так и хорошо.

Он не вполне понимал, о чем говорит старичок, но поддакивал с энтузиазмом.

— По крайней мере не то, что было, — говорил ему другой старичок, и он тотчас соглашался:

— Да-да, не то, что было.

Старичкам хотелось, это было очевидно, подольше поговорить с Козефом Й., но каждый раз его вылазки в корчму были слишком короткими и слишком поспешными. Франц Хосс с Фабиусом крайне редко вступали в разговор с другими посетителями, поэтому и он стеснялся перейти меру. И все же он не мог не заметить симпатии в обращенных на него взглядах.

— А вам сколько еще? — все-таки решился вставить однажды, с самым что ни на есть конспиративным видом, один старичок.

— Сколько еще чего? — с недоумением переспросил Козеф Й.

Старичок понимающе ухмыльнулся и не стал объяснять.

Позже Козеф Й. догадался, в чем смысл вопроса: старичок интересовался, сколько еще лет предстоит отсидеть Козефу Й. Но ведь ему нисколько не предстояло. При первой же оказии он отыскал за столиком старичка с тем, чтобы сказать, что ему нисколько не предстояло.

— Мне, знаете ли, нисколько не предстоит, — сказал он.

Старичок не понял. Козеф Й. сообразил, что старичок тем временем забыл про свой вопрос.

— Вы меня спрашивали, сколько мне еще, — уточнил Козеф Й.

— Ну да, ну да! — сказал старичок, озираясь с испуганной ухмылкой и живехонько выскальзывая за дверь.

«Что это с ними со всеми?» — все чаще и чаще спрашивал себя Козеф Й.

— Молодец, круто взяли, — бросил ему в другой раз другой старичок, хромой на одну ногу.

— Я рад, от души рад, — сказал ему второй старичок, кладя руку ему на плечо.

— Так держать, — шепнул третий.

— Сжать зубы и — вперед, — сказал в другой раз второй старичок.

— Это хорошо и для вашей мамы, — добавил первый.

Чего он ожидал еще меньше — это что мама им гордилась.