Господин Ладмираль скоро умрет (ЛП)

Она поднялась с места и подошла к мольберту с неоконченной картиной. Не знавшая иного наставника в области изящных искусств, кроме мужа, Мари-Терез обожала живопись господина Ладмираля. Но, по правде говоря, ни с какой другой не была знакома вовсе.

- А вам бы не хотелось нарисовать кошку на подушках? Как на большой картине прошлой зимой, помните?

В этот момент в витраж мастерской попал ком земли. Эдуар бросился к окну. В саду он увидел мирно сидящих на лужайке Эмиля и Люсьена. По их отрешенному и печальному виду никак нельзя было предположить, что это сделали они. Но Эдуар, знавший своих детей, обрушился на них с попреками.. Мальчики не слышали слов, но при виде отца, раскрывающего рот и размахивающего руками, не могли удержаться от смеха.

- Они еще смеются! - закричал Эдуар.

- Ты ведь знаешь, - сказала Мари-Терез, - что эти дети не умеют развлекаться на воздухе. Они не привыкли, - добавила она, повернувшись к свекру. - В каком-то смысле для парижских детей это кстати, им негде гулять, даже если бы они захотели... Возьмите, к примеру, Люсьена. Когда мне случается повести его в Люксембургский сад, он тотчас отправляется в музыкальный павильон. Ребенку не нравится быть на открытом воздухе. И его брат такой же. Конечно, это плохо, но что поделаешь.

Между тем господин Ладмираль, всегда опасавшийся, как бы кто-нибудь не нарушил порядок в мастерской, нахмурив брови. тщательно исследовал витраж. Наконец он убедился, что ни комочка земли не могло проникнуть в помещение. Происшествие его огорчило, но он не хотел этого показать. В конце концов, не годится все время жаловаться и ругать внуков. Ведь известно, что дедушки призваны все прощать. Но все-таки эти мальчишки бывают несносны.

- Еще хорошо, что они не бросили камень, - оптимистически заметила Мари-Терез. - Да нет, на такое они не способны, они не хулиганы, я их знаю.

- И тем не менее младший недавно разбил английским ключом крышку сырницы.

- Да, но это не его вина, - возразила мать. - Я только что сменила прислугу, - объяснила она господину Ладмиралю. - Прежняя переехала в другой район. У нее возникли неприятности с хозяином квартиры. Признаться, она и мне не внушала доверия. Новая служанка еще не знает, где что лежит. Из-за этого все случилось. Если я не следую за ней по пятам...

- Если бы дверца маленького желтого шкафа была заперта, - прервал жену Эдуар, - и если бы Люсьен не рылся в ящике с инструментами...

- Ах вот оно что, он рылся в твоем ящике с инструментами. Тогда другое дело, - отступила Мари-Терез. - Я просто хотела сказать, что не такой уж он непослушный.

- Во всяком случае, не беспокойтесь по поводу того, что произошло, сказал господин Ладмираль, которому изрядно надоела эта история...

Эдуар и так уже позабыл об инциденте, с которого все началось. Ему пришлось сделать усилие, чтобы связать крышку от сырницы с комом земли. К тому же он сообразил, что продолжать спор с женой означало бы противоречить отцу. По этой причине он почувствовал минутную растерянность. Ох уж эти сложности семейной жизни! И Эдуар словно в поисках ответа с тоской ухватился за бороду. В какое-то мгновение он вообразил себя без жены, без детей, без отца, словом, наконец-то свободным. И тотчас испытал такой страх, что еще сильнее вцепился в бороду, похоже ставшую для него единственным якорем спасения. Потом с нежностью посмотрел на бороду отца , оглядел его всего, его доброе, такое знакомое с детства лицо, бархатную блузу, внушавший доверие орден. Все вернулось на свои места. Став снова Гонзагом, Эдуар вытер лоб.

- Ты, разумеется, прав, - сказал он отцу.

Господину Ладмиралю было теперь не очень ясно, почему он прав. Но на какое-то мгновение это ему польстило. Потом он подумал, что сын говорит так, чтобы доставить ему удовольствие и чтобы его самого оставили в покое. Как все старики, господин Ладмираль терпеть не мог, когда с ним обращались как со стариком.

- Ты прав, - повторил Эдуар.

- Естественно, как же иначе, - весьма ироничным тоном отозвался господин Ладмираль.

- Не иначе как ты прав, - неумело пытаясь пошутить, сказал Эдуар, подумав при этом: "Как же стало трудно с отцом, просто не знаешь, как подступиться".

Мало-помалу между господином Ладмиралем, его сыном и невесткой завязался разговор. Старый художник был рассеян. Он рассматривал ту часть своей мастерской, которую начал писать три дня назад, и размышлял о секрете передачи красного цвета подушки и обивки, причем его желание раскрыть тайну было столь горячо, что он вдруг ощутил себя по-прежнему молодым. Но одновременно он чувствовал себя безнадежно старым, более того - мертвым, больше чем мертвым он чувствовал себя конченым человеком. Ибо в глубине души с горечью и отчаянием признавался, что не способен разгадать эту загадку.

Господин Ладмираль испытывал зуд в руках, ему хотелось схватить палитру, послать к черту гостей, принуждавших его терять время. Но он тотчас успокоился. Нет! Пусть не оставляют меня одного, я все равно ничего не сотворю. Разве не лучший способ распорядиться своим временем - это потерять его?