Господин легкого поведения

— А вы, Евгения Максимовна, как? Удалось выяснить, кто вымогал у меня деньги? — спросил Кравцов. — У вас вроде были какие-то зацепки. Вы обмолвились утром.

— Скажу так, я в миллиметре от успеха, — ответила я уверенно, — девяносто девять процентов, что это Лепко, но для успокоения необходимо добыть железные доказательства, чем я и занимаюсь.

Сквозь большие окна столовой был виден общий зал, обедающие рабочие.

— Аппетита вообще нет, — пробормотал Кравцов. Официантка принесла нам поднос с тарелками. Сегодня в меню были щи с бараниной и гречневая каша на второе. Спустя минуту к нам присоединился Филюшкин, и до конца обеда пришлось слушать его новую концепцию усиления мер безопасности. Чтобы бороться с несунами, он предлагал взять расписку с работников, что они согласны на полный личный досмотр, нанять дополнительных охранников, которые каждый день будут выборочно раздевать людей до трусов. Тогда ни одна упаковка йогурта, ни одна пачка масла не выйдут с территории предприятия.

— Не выйдут, значит, — фыркнул Кравцов. — А как вы, Илья Климович, предполагаете бороться с везунами? С теми, кто везет через проходную машины, груженные тем же маслом?

— Виновные будут наказаны, — горячо пообещал ему Филюшкин. — Личные машины я у завскладом и у снабженца конфисковал. В конце недели они обещали принести деньги.

— Это компенсация за ущерб от воровства, — пояснил мне Кравцов, опасаясь, что слова начальника службы безопасности могут быть неправильно истолкованы мной.

После обеда я сидела в своем кабинете и перебирала бумаги. Мои мысли вернулись к Егору. Из-за чего он расстрелял Геворкяна? Какие мотивы? Еще вымогательство. Как все это связать воедино? Я позвонила в кабинет Кравцова и спросила, не занят ли он, а то надо поговорить. Директор велел идти к нему. Я так и сделала.

— Так что у вас за срочные дела? — спросил Кравцов весело, как только я вошла. На столе перед ним рядом с компьютером стояла бутылка французского коньяка и открытая коробка шоколадных конфет. Ясно теперь, с чего он был таким веселым.

— Празднуете что-то? — спросила я.

— Да, ко мне тут один знакомый заходил недавно. Выпили, а это осталось. — Кравцов благодушно на меня посмотрел. — Не хотите, Евгения Максимовна, присоединиться? Как-никак вы вчера спасли «Молочные реки» от разорения. Это непременно надо отпраздновать. Давайте по рюмочке коньячка!

Я твердо заявила, что не пью, но отбрыкаться так легко не удалось. Кравцов упрямо совал мне коньяк, расхваливая его достоинства на все лады. Пришлось намекнуть ему о десяти процентах от стоимости спасенного имущества на заводе, которые он мне обещал. Ну не люблю я людей, которые бросают слова на ветер, и все тут. Благодушие Кравцова как рукой сняло.

— Да с вами я скоро без штанов останусь, — буркнул он сердито. — Глядишь, завтра вы уже сидите в моем кресле, а я подметаю заводской двор.

— Ладно, хватит о грустном. Скажите, что вы знаете о Егоре Андреевиче Аверине? — спросила я серьезно.

— Непонятный какой-то тип, грязный, немытый, — скривился Кравцов, наливая себе очередную стопку. — Вообще-то его на работу привел Филюшкин. Сказал, что очень толковый, разбирается в системах видеонаблюдения и контроля доступа. Работал в ФСБ. У нас уже второй год. Нареканий еще не было. Был, кажется, женат, потом развелся и сейчас живет один. Ну, какая вам еще информация нужна? — Он залпом осушил стопку, крякнул от удовольствия и закусил конфетой.

— Мне интересно, в каких отношениях Егор был с Геворкяном? Не было ли у них каких-нибудь конфликтов, — спросила я.

— Вроде бы нет, ничего особенного, — неуверенно произнес Кравцов и потянулся снова к бутылке. — Все как в обычном коллективе — разногласия по некоторым вопросам, но не больше. — Он хитро посмотрел на меня. — Вы что, подозреваете его? — Из горлышка бутылки зажурчал наливаемый коньяк.

— Я всех подозреваю, — буркнула я, покосившись на его стопку, и подумала, уж не придется ли тащить моего подопечного домой волоком.

— Эх, хорошо! — Кравцов выдохнул, опрокинул стопку в рот и закусил очередной конфетой. — Может, все-таки составите компанию?