Господин Малоссен

Я разрыдался в объятьях Жюли, и Жюли последовала моему примеру, мы изливали свое горе до потери сознания, до того беспамятства, которое называется сном; это – отсрочка перед пробуждением в мире, где ты потерял ребенка, где одним твоим другом стало меньше, а одной войной – больше и где тебе еще предстоит пройти, несмотря ни на что, весь свой жизненный путь до конца, потому что, кажется, в нас самих и кроется смысл жизни и не следует нанизывать один уход за другим, потому что самоубийство смертельно ранит сердца тех, кто остается, потому что нужно держаться за жизнь, цепляться из последних сил, цепляться когтями и зубами…

30

– Родственников господина Божё просим дать о себе знать. Тело покойного может быть предоставлено в их распоряжение в течение следующей недели.

Прилагались адрес морга и номер телефона. Дивизионный комиссар Кудрие выключил телевизор.

Инспектор Титюс взял слово:

– Итак. Объявление помещено во все газеты, до завтрашнего вечера оно пройдет в новостях по всем каналам. Это и есть рецепт Силистри.

Судебный медик Постель-Вагнер поднял удивленные глаза:

– Рецепт?

– У старика Божё давно не осталось никаких родственников, – объяснил инспектор Силистри. – Мы проверяли до самой глуши его родной Оверни. Никого не осталось. Только одному человеку в мире может понадобиться его тело. Большому любителю татуировок, вы понимаете, к чему я веду? Одному хирургу, так сказать…

Троих полицейских обдавало запахом формалина и остывшей трубки. Слова оседали на кафеле пола и белых стенах морга. Судебный медик Постель-Вагнер изъяснялся осторожно, почти как обращаются к детям, которые собираются поджечь репшнур пачки динамита.

– Вы правда думаете, что это сработает?

Титюс и Силистри устало переглянулись.

– Это – рабочая гипотеза, доктор, – вмешался Кудрие, – диагноз.

В глазах судебного медика Постель-Вагнера вспыхнула лукавая усмешка.

– Если бы все диагнозы были безошибочны, наши морги были бы менее заполненными, господин комиссар.

– А судебно-медицинская экспертиза более расторопна в своих заключениях, – заметил Титюс.

Судебный медик Постель-Вагнер не спеша набил пенковую трубку с огромной головкой. Спичка запалила в ней целый пожар. Трое полицейских потеряли друг друга из виду в клубах дыма. Остался только голос врача:

– Умершие заслуживают нашего терпения, инспектор. Столько всего, достойного внимания, находишь в их телах. На свете существуют не только полицейские расследования. Сама жизнь ведет следствие.

Разогнав рукой клубы дыма от своей трубки, доктор Постель-Вагнер с неудовольствием отметил, что все трое его собеседников еще здесь.

– Если я вас правильно понял, – продолжил он, – тело папаши Божё должно служить приманкой, а я – ловцом, так?

Дивизионный комиссар Кудрие закашлялся:

– В каком-то смысле – да.

– Я отказываюсь.

Молчание. Дым.

– Послушайте, Вагнер… – начал Титюс.

– Зовите меня доктор. Не то чтобы я так дорожил этим званием, но я не уверен, что мы с вами настолько близкие друзья.

Сказано это было с такой прямотой, что Титюс оказался в легком нокдауне. Судебный медик Постель-Вагнер говорил насмешливым голосом, немного в нос.

– Я отказываюсь по нескольким причинам, – стал объяснять он. – Во-первых, потому что уже завтра, благодаря вашему дубовому объявлению, к нам выстроится в очередь толпа любителей, желающих взглянуть на татуировки Шестьсу и не имеющих ничего общего с убийцей, которого вы ищете.

Аргумент продержался довольно долго.

– А мы будем их просеивать, – нашелся инспектор Титюс, – и гнать в шею всех этих ненормальных.

– Морг это вам не распределительный пункт, – напомнил судебный медик Постель-Вагнер. – К тому же не понимаю, кто дал вам право считать ненормальными любителей татуировок, – мягко добавил он. – Это ведь не болезнь, насколько я знаю.

«Ясно. У самого небось зад в татуировке», – подумал Титюс.

– Сам я не ношу татуировок, – тихо проговорил доктор. Вынимая трубку изо рта.

Дивизионный комиссар Кудрие прервал спор:

– Другие причины вашего отказа?

– Прежде всего, опасность. Я работаю не один. Судя по материалам дела, этот друг ни перед чем не остановится. Одну из девушек похитили среди бела дня на глазах у ее семьи, а ее мужа убили на месте. Я не хочу подвергать такому риску своих сотрудников.

– Но в морге будет полно полицейских, он не посмеет выкинуть что-нибудь подобное, – заметил инспектор Силистри.

– Он уже раз сбежал от вас, и это при том, что вы стянули туда все свободные силы. Он практически разрезал ту девицу на куски у вас на глазах.

И это была правда.

Это была правда.

Правда.

Силистри решил пойти от сердца:

– Доктор, нам нужен этот человек. Мы хотим преподнести его Жервезе, когда она проснется.

Судебный медик вежливо улыбнулся в ответ: