Господин мертвец

— Я принял этот приказ, Дирк, и я исполню его. Мне нечего бояться или терять. Мой полк больше не существует, мои товарищи мертвы, и сам я тоже мертв, хоть и в несколько ином смысле. Я пойду с вами. И если вы сомневаетесь во мне, скажите сразу, господин унтер, будет проще, если я узнаю об этом сейчас, а не в разгаре боя, когда мне придется прикрывать вашу спину.

Дирк ощутил, как ссохшиеся кости его мертвого тела налились тяжестью и силой.

— Мерзавец, — он не смог сдержать улыбки, — Слишком рано я произвел тебя в ефрейторы.

— Готовь представление в лейтенанты, старый пройдоха, сегодняшним боем я собираюсь заслужить его.

— Слушать вашу милую перебранку — одно удовольствие, — сказал неожиданно Мертвый Майор, — Но я осмелюсь обратить внимание господ офицеров на технические детали. Мы в окружении. Между нами и «Оттаром» примерно два километра траншей, на каждом повороте которых нас ждут лягушатники. Отдельные штурмовые команды, баррикадеры, заложенные мины, пулеметы в нишах. Уверяю, это ничуть не будет похоже на прогулку по Бурггартену[115]. В обычной ситуации я бы предположил, что потери составят двадцать-тридцать душ. Сейчас в нашем распоряжении едва ли дюжина, а если считать тех, что держатся на ногах — извини, Клейн — и того меньше. С этими силами штурмовать сельскую пивнушку, а не «Оттар».

Мертвый Майор был прав. Старый штабист, он никогда не позволял иллюзиям занять хоть малейший рубеж в своем сознании, и мысли его были четки, лаконичны и неизбежно правильны, как военные приказы.

Но сейчас он руководствовался тем опытом, что был получен им при жизни.

— Два километра, если мы будем двигаться в траншее, — Дирк провел пальцем ряд быстрых зигзагов, повторяя изломанные линии карты, — А если напрямик?

— Что?

— Кратчайший маршрут между двумя точками — прямая.

Палец Дирка еще раз коснулся карты, но в этот раз не стал петлять. Перелетел от одной точки к другой коротким резким движением. Словно взмыл над лабиринтами черных и серых линий, которые по какой-то причине потеряли над ним власть.

— Хочешь вытащить нас наверх? — уточнил Мертвый Майор недоверчиво.

— Да. Бывают моменты, когда мертвецам надо выбраться на свет Божий.

— Полная чушь. Наверху огонь такой плотности, что не проскочит даже жук.

— Но расстояние вовсе невелико. Я думаю, около трехсот метров.

— Это триста метров ада, унтер. В воздухе сейчас столько стали, что не видно неба.

— И еще танк, — вставил откуда-то из-за спин Рошер, про которого все забыли, — Эта проклятая «Пикардия», что ухлопала Херцога. Она торчит прямо перед нами, метров двести. И у нее достаточно пушек, чтоб пустить ко дну линкор.

— Им не достанется много работы, если мы быстро проскочим это расстояние.

— Это не ровное поле, — Мертвый Майор покачал головой, — Оно усеяно воронками глубиной с меловой карьер, мы не проскочим его в минуту. Это значит, что мы будем торчать на нем, когда французские корректировщики обрушат на наши макушки весь французский урожай свинца и стали за этот год. А они сделают это, как только сообразят, куда мы метим. Будь уверен, сделают.

— Значит, наш расчет будет на то, что они не успеют сориентироваться. Кроме того, они побоятся зацепить своих, ведь траншеи кишат французами.

— Стоит нам высунуться наверх, французы ударят в тыл. Подумай хотя бы об этом. Одним махом окажутся в наших позициях, выкатят наверх пулеметы и… Получить в самоубийственном героическом броске пулю в затылок — незавидная участь.

— Они не ударят в тыл. Мы оставим часть отделения здесь. Они задержат самых нетерпеливых на какое-то время. Которого нам должно хватить, чтоб добраться до «Оттара» и ссыпаться на тоттмейстеров сверху.

— Часть? Ты сказал — часть? — Мертвый Майор стащил шлем и раздраженно сплюнул, — Мальчишка, открой глаза! Сколько нас тут? Взвод? Рота? Какую часть ты собрался оставить?

— Останутся четверо. Трое нижних чинов — те, что самые молодые — и Клейн. Ефрейтор?

Коренастый ефрейтор с искалеченной рукой взглянул на него из-под седеющих, словно припорошенных порохом, бровей. Пулемет он держал бережно прижимая к себе, как дорогую сердцу игрушку.

Извини, Отто.

— Я все понимаю, — Клейн склонил голову, — Не в обиде, унтер. Сам бы с удовольствием принял участие в вашем марафоне, да сомневаюсь, что нога выдержит. Совсем отваливается, проклятая.

— Я надеюсь на вас и ваш пулемет, Клейн.

— Значит, в штурмовую команду семеро, — кисло заметил Мертвый Майор, — Из которых один калека.

— Классен свободно орудует одной рукой. И у него есть две ноги, что немаловажно. Он, затем Рошер, мой денщик Шеффер, Варга, вы сами, майор, и мы с господином Крамером. Да, выходит семеро.

— Будь здесь Жареный Курт, он охотно поставил бы талер на то, что из этих семерых ни один не доберется до «Оттара».

— Заключите со мной пари на его условиях?

— У меня нет талера.

— Тогда вы ничем не рискуете, майор. Вот мой талер, я сберег его при прошлом штурме.

Дирк достал монетку, серебро тускло и неохотно сверкнуло, как грязный потертый свинец, на миг осветив профиль человека с усами, цифру «1914» и надпись «Friedrich II Grossherzog Von Baden[116]».