Настороженные, внимательные, по всем признакам человеческие, но хранящие что-то настолько жуткое, что смотреть в них дольше одного мгновения было невозможно. Настоящие магильерские глаза.
– Этот кабан умер две недели назад. Он из здешних краев, как ни странно. Поднят третьего дня. Удивительно хорошо сохранился, должно быть, из-за грязи и холодов. А дальше начинается нечто интересное. Кто бы ни поднимал его из мертвых, это был не германский тоттмейстер.
Дирк вскинул голову, против воли вновь ловя блеск неприятных глаз.
– Французы?
– Вполне вероятно. Очень необычный рисунок чар, совершенно нехарактерный для классической школы тоттмейстеров нашего Ордена. У каждого из нас есть своеобразный, индивидуальный отпечаток, по которому мы узнаем мертвецов друг друга. Как уникальный номер на вашей винтовке. Здесь нет ничего подобного. Кто бы ни поднимал эту тушу, одно я могу сказать наверняка – этот магильер не имеет отношения к Ордену Тоттмейстеров. Очень непривычно. Я могу разобрать отдельные элементы, но все вместе… Определенно, это была хорошая работа. Умелая, ловкая, не без изящества.
Дирк вспомнил собственную руку, зажатую в хрустящей пасти, полной кривых желтых зубов. Ничего изящного в этом воспоминании не было. Но у тоттмейстера наверняка была своя точка зрения.
– Не понимаю, – сказал Дирк осторожно, чтобы не нарушить мысль мейстера. – Мы встретили это чудовище в нескольких десятках километров от линии фронта. Кому могло прийти в голову подобное? Я имею в виду, что это явно был не разведчик вроде ваших птиц. Оно собиралось убить меня и почти в этом преуспело.
– Это не разведчик, – согласился Бергер. – Это нечто куда более интересное. Мне кажется, это шутка.
– Что?
– Шутливое послание. Что-то вроде подначки. Если я верно понимаю этот рисунок, никто не собирался использовать мертвого кабана для наблюдений. Тот, кто его поднял, вложил в него очень простую и действенную инструкцию. Уничтожать всех встречных. Никаких исключений, никаких правил, никакого расписания. Машина для уничтожения жизни, по капризу Госпожи, сама когда-то живая. Это автомат, унтер. Бездумный автомат, способный лишь на воспроизведение одного и того же действия.
– Но это… бессмысленно, – неуверенно сказал Дирк. – Я имею в виду тактический аспект. Эта тварь представляла опасность только для охотников-одиночек вроде нас. Если бы она сунулась поближе к какой-нибудь регулярной части, ее разорвали бы на части пулеметами прежде, чем она сумела бы добежать до траншеи.
– Поэтому я и говорю о шутке. В каком-то роде это шутливый дар одного тоттмейстера другому. Шутка «для своих», понимаете? И тот, кто ее адресовал, был в курсе о последних подвигах «Веселых Висельников». И не пытался скрываться. Напротив. Он извещает нас о своем появлении, пусть и таким экстравагантным способом. И заявка не так уж дурна, если подумать.
– Нас? – уточнил Дирк, покосившись на неподвижное чудовище. – «Веселых Висельников»?
– Да. Послание персонально.
– Но почему…
– Иногда одно мгновение смерти может рассказать больше, чем вся жизнь. Все дело в том, как умер этот кабан. Его повесили.
Тоттмейстер Бергер улыбнулся удивлению Дирка. С достоинством фокусника, исполнившего мелочный, но эффектный трюк.
– Значит, нам скоро предстоит встретиться с французскими мертвецами? – спросил Дирк, помолчав.
– Не исключено. Более того, очень вероятно. – Тоттмейстер Бергер нахмурился, близкая вспышка зеленой ракеты на несколько секунд превратила его лицо в жутковатую призрачную маску. – Что ж, по крайней мере, мне не так скучно будет сидеть здесь в обществе этого идиота-оберста. Нет, не думаю, что это случится в скором времени. Скорее всего, сейчас он прощупывает почву. Готовится, прикидывает, проводит рекогносцировку, запасается ресурсами. Признаться, меня это даже интригует. Уже много лет мне не доводилось встречать французских мертвецов.
– Какие они? – спросил Дирк, хоть и понимал всю несуразность своего вопроса.
– Какие?.. Такие же, как и вы, только кроме разложения воняют луковым супом.
– Извините, мейстер.
– Ничего. Все рано или поздно задают этот вопрос. Что ж, мы не ударим в грязь лицом, встречая моего коллегу.
– Будут приказы, мейстер?
– Да. Начиная с этой ночи держать одно отделение в полной боевой готовности, в штурмовых доспехах и с оружием. То же самое касается и остальных взводов. Спасибо нашему французскому другу, что заявил о себе в подобной манере. Его визитная карточка оказала нам услугу. Теперь мне кажется, что я ощущаю его присутствие и в других деталях.
– Понял. Разрешите идти, мейстер?
– Разрешаю. Хотя нет, погодите минуту. По поводу рядового Лемма. Кажется, вы остались неудовлетворенным моим решением, унтер-офицер Корф?
– Никак нет, мейстер.
– Бросьте лгать, унтер. Это совершенно бесполезное занятие, когда вы общаетесь с тоттмейстером.
– Извините, мейстер.
– Вы ведь недовольны тем, что я отпустил Лемма туда, где ему место?
– Возможно, мейстер. Лемм был славным парнем, и не его вина в случившемся.