Господин мертвец. Том 2

Произнося последние слова, тоттмейстер Бергер медленно поднял правую руку со сжатыми в кулак пальцами. Он не делал никаких магильерских жестов, не складывал никаких мистических фигур. Когда кулак оказался на уровне его лица, он просто закрыл глаза и дунул на него. Осторожно, словно сдувал пушинку с лица любимой женщины.

Дирк думал, что падение Лемма будет оглушительным. Великан возвышался над всеми на добрую голову, а в ширину был толще двоих взрослых мужчин. Но он упал мягко, едва слышно. Не навзничь, как падают те, кого догнала пуля. Не с разворотом, беспорядочно раскидывая руки, как те, кого срезало шрапнелью. У него просто подломились ноги, и все его огромное тело, ставшее на краткий миг невесомым, рухнуло и замерло, скорчившись на боку, прижав к животу руки.

Теперь это был не Лемм, и Дирк, увидев пустое лицо мертвеца, ощутил минутное, неизвестно откуда взявшееся облегчение. Он вдруг понял, что настоящий Лемм сейчас уже где-то очень далеко отсюда. От душного блиндажа и скверного запаха, от угрюмого тоттмейстера Бергера, разминавшего пальцы правой руки, и фон Мердера. Никто не знает, чем встретит его Госпожа, но, если она и впрямь настолько справедлива, как о ней говорят, она отведет Лемму для существования место, непохожее на Фландрию.

– Можно было бы и обойтись без этой театральщины, – нахмурился фон Мердер, глядя на распростертое тело. – Неужели сама смерть для вас недостаточно драматична?

Дирк, все еще пребывавший в состоянии полупаралича, ощутил настроение тоттмейстера Бергера. Может оттого, что сейчас, когда он соприкоснулся с Госпожой через формулу отречения, связь между мейстером и его мертвецами стала более явственной. Это было похоже на дуновение ветра в лицо. Не того ленивого ветра, который плыл в здешних степях, а порывистого, ледяного, срывающего плоть с костей.

Тоттмейстер Бергер уже развернулся к двери, явно полагая разговор оконченным. Услышав слова оберста фон Мердера, он взглянул в его сторону и в своей обычной манере произнес:

– Я выполнил то, что вы от меня хотели, господин оберст. И полагаю теперь себя свободным от ваших претензий. Но позволю себе дать вам один совет. На всякий случай… Не пишите прошение о зачислении в Чумной Легион. Мне кажется, вам здесь не понравится. Тоттлебен, Корф, за мной.

Когда они вышли из штабного блиндажа, уже сгущались сумерки. Обычно Дирк любил это время, тонкую грань между днем и ночью, когда небо становится мягким, как старое потертое одеяло, милосердно накрывая израненную землю и острые силуэты брустверов. Пряча все ужасные человеческие игрушки на ночь.

Но сегодня сумерки показались ему тяжелыми, давящими. Вызревающий где-то у горизонта кокон луны выглядел свежей язвой. В небо уже начали взлетать осветительные ракеты, и с германской, и с французской сторон. Тонкий хлопок, едва слышимый писк – и в небе появляется жирная алая звезда, лениво покачивающаяся из стороны в сторону, распространяющая вокруг себя зыбкое тревожное сияние магния, которое ложится на землю пятнами грязно-розового цвета. Несколько раз ухнули крупнокалиберные пушки где-то в тылу, но стрельба шла вяло, было видно, что канонады сегодня не будет. Разве что одиночная стрельба с меняющимся ритмом – потрепать на ночь нервы французам.

– Я на вас не сержусь, – сказал тоттмейстер Бергер, когда они отошли от блиндажа. Тоттлебен и Дирк держались немного позади мейстера, ступая в ногу с ним. – Я знал, что Лемму рано или поздно придется прекратить службу в Чумном Легионе досрочно. Невыдержанность – худший враг мертвеца. Типично человеческое качество. Иных оно сводит в могилу, других окончательно отправляет к Госпоже… Корф, что у вас с рукой?

Дирк взглянул на свою руку и только тогда вспомнил про рану. Половина предплечья представляла собой обрывки ткани и плоти, под которыми блестели кости.

– Кабан немного задел, мейстер.

– Кабан… скажите на милость… Вы уверены, что кабан был мертв?

Это был совершенно излишний вопрос. Раз тоттмейстер знал про кабана до того, как ему сказал об этом Дирк, значит, уже успел коснуться его воспоминаний и сам знал каждую сохранившуюся в памяти деталь. Но вопрос был задан.

– Так точно, мейстер.

– Любопытно.

– Это был не ваш кабан, мейстер? – осторожно спросил Дирк. Еще один бессмысленный вопрос.

– Разумеется, нет. Я редко работаю с копытными. А уж кабан… Очень интересно.

К броневику они добрались уже в полной темноте, и Дирк нипочем не нашел бы нужное место, если бы не указания тоттмейстера, который никогда не колебался при выборе направления. Его вело чутье, позволявшее ему ощущать присутствие каждого из двух с половиной сотен «Висельников».