Господин мертвец. Том 2

«А ведь Мерц все понимал, – подумал Дирк, зажигая электрический фонарь и выходя в ночь, пахнущую сочными степными травами, влагой и землей. – Он специально сделал это. Хотел избавить меня от проблем. И поэтому он спустил курок. Не потому, что устал существовать в мертвом дряхлом теле. Не потому, что устал от войны. А потому, что хотел избавить нас от себя самого. И избавил».

Отделение штальзаргов располагалось на самой окраине «листьев». Мало кто любил общество молчаливых великанов, зачастую неспособных даже ответить на вопрос. К тому же они занимали чересчур много места и тем создавали хлопоты окружающим. Дирк прикинул, что ему придется потратить четверть часа.

Встречавшиеся ему по пути «Висельники» козыряли, на секунду оторвавшись от работы. Заняты были все, оттого даже ночью позиции «листьев» были оживлены и наполнены движением.

Снайпер Юнгер, вальяжный и кажущийся медлительным, привалился к брустверу, лениво созерцая ночной пейзаж через прицел. Он надеялся подстрелить случайного французского лазутчика и каждую ночь нес добровольную вахту. Старый Шперлинг, каким-то образом еще способный передвигаться, хоть и записался в Чумной Легион раньше Мерца, монотонно ковырял лопаткой землю, углубляя «лисью нору». Риттер и Штейн, вооружившись молотками и найденными где-то досками, пытались соорудить какую-то защитную конструкцию, о предназначении которой Дирку оставалось только догадываться. Долговязый и безразличный к окружающему миру Тиммерман проворно набивал патронами ленты, оставляя их висеть на специальной стойке, подобно мертвым стальным змеям. «Ирма» следила за его работой, устроившись неподалеку. Огнеметчик Толль, завернувший в гости из третьего отделения, о чем-то болтал с сослуживцами, перемежая тяжелый саксонский говор звучными фронтовыми словечками.

Где-то поодаль мертвецы, удобно устроившись в просторном закоулке, шлепали картами по самодельному столу. При виде Дирка игра стихла, но тут же началась вновь, стоило ему двинуться дальше. Разбираться он не стал – в отделении Клейна всегда царили порядок и дисциплина, если кто отдыхает, значит, положено.

В третьем отделении было шумнее, но не оттого, что Тоттлебен распустил своих бойцов, просто и мертвецы тут подобрались поживее характером. Дирк мысленно усмехнулся неуместному каламбуру. Кто-то негромко пел, но Дирк не мог различить слов. Наверное, одна из тех сотен фронтовых песенок, разбавленных скабрезностями, фронтовыми идиомами и особыми, понятными только старому солдату выражениями, которые всегда были популярны в траншеях. Тем сильнее он удивился, разобрав слова «Старых товарищей»[17]: «Мы живем короткое время и умираем надолго…» С появлением Дирка пение само собой прекратилось, но он приказал продолжать.

Из толпы выдались знакомые лица. Мертвый Майор, примостившись на грубый табурет, что-то читал. Уж конечно, не стихи. Он оставался верен себе – честь отдавать не стал, только кивнул, едва удостоив взглядом. Тощий мальчишка Классен тоже был здесь. Рубил вкопанную вертикально корягу, легко управляясь с тяжелым боевым топором одной рукой. Судя по тому, как гудело дерево и сколько щепок было кругом, упражнялся он в этом уже не первый час. И получалось ловко. Увидев Дирка, он смутился, вытянулся во весь фронт, непроизвольно пытаясь заслонить торсом культю утраченной руки.

– Продолжайте, рядовой, – ободряюще сказал ему Дирк, проходя мимо. – Упражнения с оружием никогда не бывают лишними.

Позиции третьего отделения еще тянулись, но мертвецов в них не было. Многих лиц из тех, что он помнил, не хватало. Жареный Курт, погибший при штурме. Будь он здесь, сейчас бы терпеливо стоял рядом с Классеном, в своей грубоватой манере разъясняя тому ошибки. Гранатометчик Юльке, сожженный фойрмейстером, – он бы спорил с кем-то о непревзойденных качествах своего «свинобоя», отстаивая заведенный у них в деревне порядок и возбужденно сверкая единственным уцелевшим глазом. Силач Лемм, отпущенный мейстером, сидел бы где-нибудь поодаль, стараясь не мешать никому своей необъятной тушей, и с интересом слушал непонятные ему разговоры, даже не пытаясь понять их смысл.

«Мертвые не уходят, – подумал Дирк, едва избавившись от этого навязчивого морока. – Может, они и вовсе никогда не уходят?.. Что, если их души по-прежнему привязаны к проклятой фландрийской земле, как прежде были привязаны разлагающиеся тела? И все они здесь, Юльке, Курт, Мерц, Лемм, Гюнтер… Все здесь, смотрят на меня из вечной темноты, потому что эта война стала их персональным адом, из которого не освободит даже милосердная смерть…»

Не хватало еще Тихого Маркуса, но его отсутствие было понятно: немой всякую ночь считал своим личным временем для охоты и пропадал обычно вплоть до рассвета.