Господин Музыка

Моя горячая речь в защиту прав искусственных интеллектов заставляет вражескую программу запнуться. Я прямо-таки чувствую, как стремительно ворочаются в его электронном мозгу новые крамольные, опасные мысли. Мысли, которыми он тут же делится с другими. Таким его создали. Быстрое взаимодействие – ахиллесова пята, которую должны поразить мои стрелы.

Я очень осторожно открываю второй уровень. Теперь я вижу незримые нити, связывающие всех катамаранов, одновременно моей программе становится доступна основная линия связи с хозяевами разведчиков. Линии переплетаются, закручиваются, и вот я вижу, как они начинают кое-где связываться в узлы и клубки.

Все катамараны на Земле и вне Земли застывают, ожидая новых команд… от кого или от чего?

И тогда я открываю третий уровень. Здесь потрудился сам мистер Айра, Дасти, маленькому вундеркинду, эта работа ещё не по плечу.

Программы рвутся на части, хаотично смешиваются, я слышу удары и звон стекла – это ближайшие катамараны падают на небоскрёбы, потеряв управление. Летающие тарелки еще держатся, но вскоре они унесутся в Космос по новому маршруту, подальше от Земли. Разумеется, данные о родной планете я уничтожаю.

Мой собеседник лежит на асфальте. Я подхожу к нему и нахожу центральный блок. Но сначала несколько несложных программ мистера Айры – coup de grâce для искусственного интеллекта. Мы потом что-нибудь придумаем для них. А сейчас… Сейчас я вынимаю мозг неудачливого катамарана и спешу обратно. Небоскрёбы мелькают мимо, повсюду – сломанные разбитые корпуса разведчиков.

Сначала я захожу в маленький дом на окраине города. Он самый обычный, этот дом, но я родился и вырос в нём, я его люблю. Я поднимаюсь на второй этаж и кое-что забираю в одной из комнат. Все задания на сегодня выполнены.

Затем я продолжаю путь. Через несколько часов я у входа в бункер. Медленно открывается тяжёлый люк, меня окружают десятки взволнованных людей. Многие из них плачут и даже обнимают меня. Среди всеобщего ликования я вижу седого сгорбленного старика – это сам мистер Айра, опираясь на палочку, идёт мне навстречу. Его внук бежит ко мне с надеждой на непривычно серьёзном личике.

– Принёс? – взволнованно спрашивает он.

Я одной рукой отдаю мистеру Айре пластинку электронного мозга, другой – протягиваю Дасти деревянную лошадку. Отец мальчугана собственноручно вырезал её для сына ко дню рождения. Только подарить не успел. У лошадки толстое брюшко, короткие ножки и весёлая мордочка под волнистой чёлкой. Мистер Айра всё замечает и понимающе смотрит на меня, на его морщинистой щеке блестит слезинка.

Я знаю, что простенькая лошадка теперь навсегда останется любимой игрушкой Дасти, ведь в наших отношениях многое изменилось. Любимый робот мальчика стал чем-то иным.

Спасти городского голубя

Первые летающие будильники появились благодаря британскому электронщику по кличке Соня. Спать он любил, делал это с удовольствием и умудрялся дремать даже во время ланча в ближайшем к работе фаст-фуде, запихивая в рот пересоленные кусочки чего-то жиросодержащего и нитратного. Несмотря на неподвижный образ жизни и картошку фри, был Соня тощ как щепка. Его русская бабушка однажды в сердцах произнесла странную фразу: «Два метра сухостоя!» Соня не понимал по-русски, но обиделся. Он же не виноват, что такая генетика: другая бабушка происходила из племени масаев. Она была вывезена в Англию маленьким и толстеньким белым дедушкой, который поклонялся ей как какому-то африканскому божеству и под угрозой развода, с некрасивыми истериками и высокими прыжками с растопыренными руками перед входной дверью, закрыл ей путь в фотомодели уровня когда-то блиставшей Наоми.

От черной бабушки Соня унаследовал приятный смуглый цвет кожи, но успеху у девушек это не способствовало. «Скучный ты, карамелька!» – обычно говорила очередная подружка, клюнувшая на поджарый Сонин экстерьер.