Господин с кошкой

Они говорят:

— Приходим, калитка отперта, заходим на участок. К крыльцу подходим, кричим «хозяева, хозяева!». На крыльцо сам выходит. Трубку курит. Мы говорим: «Работа есть, Константин Михалыч?» Он говорит: «Да работы-то много. Вон у сарая крыша течет. Вон забор заваливается. Яблони окопать надо. Полно работы…» Мы говорим: «Константин Михалыч, да мы мигом, да мы сейчас!» А он говорит: «Да погодите!» Помолчал, трубку покурил и вздыхает: «Работы много, да что толку. Денег нет».

Развратница

светлой летней ночью…

— Все случайно вышло, — сказал Василий Матвеевич С., представитель нашей страны в одной из ООНовских гуманитарных организаций. — Я тогда на «скорой» работал, водителем. Была у нас одна врач. Старше меня, но не очень. Мне двадцать два было, а ей под тридцать. Все говорили, что она развратница.

Красивая? Черт знает. Если всё по отдельности — ничего такого. Нос курносый, глаза широко расставленные. Фигура в рюмочку, талия — двумя ладонями. Ножки не очень, правда. Но какая чепуха, все эти ножки-глазки! — Василий Матвеевич отпил коньяку и перевел дух. — Смотрю на нее, всё внутри дрожит.

А она со мной вежливо и деловито. Добрый день. Адрес такой-то. Чемоданчик подержите, пожалуйста. Спасибо. До свиданья.

Один раз ночь была, лето, приехали с вызова, на станции никого нет. Она нагнулась к столу, что-то пишет, я не стерпел и хвать ее за задницу. Она повернулась, посмотрела мне в глаза секунды три, и поцеловала. Ох, как мы целовались. Потом сама меня раздела. Господи, твоя воля, я эту голую тонкую крепкую талию в руках держу, рассвет, сизая дымка, и такая женщина. Сильная, страстная, влюбленная, и вся моя.

Едва дождался следующего раза. Купил сок, пирожные, чтоб было все приятно. Обнял ее за плечи, а она выдернулась:

— Что с вами? Вы в уме?

Я говорю:

— Татьяна Сергеевна! Таня! Ты что?

— В каком смысле? — морщит переносицу.

Я подумал — может, я на самом деле не в уме?

— Таня, — говорю, — ты же во вторник вот тут, на этой кушетке…

— Ах, вон вы про что, — смеется. — Да, правда. Ну и что? Это был сон. Наша общая внезапная фантазия. И я прошу вас, прошу тебя, милый Вася, не надо эту фантазию портить. Уж не знаю, кем я тебе приснилась, а мне приснилось, что ты прекрасный, сильный, властный мужчина. А ты просто шофер. Докторша и шофер! Как это пошло, Вася.

Нарочно говорила с ударением на «о» — шофер, — чтоб мне обиднее.

Я эту смену с ней отъездил. Но завтра уволился.

Раннее лето было. Решил в такси пойти.

Но подумал: нет, брат, шалишь! И сел готовиться в мединститут. Почти год готовился. Поступил. Тем более я после армии, член партии, все такое.

Тяжело учиться было. Ведь я по натуре не врач. В гное ковыряться не люблю. Но ничего. Даже в аспирантуру поступил. По специальности «организация здравоохранения». Стал доцент, потом профессор, потом на международную работу двинули.

— Вот, — Василий Матвеевич взял рюмку и понюхал коньяк. — А потом нашел ее. На той же станции «скорой помощи», представьте себе. Прихожу. Она не узнает: я уже седой, короткая стрижка, костюм французский, крокодиловый кейс. А она все такая же. У меня, честно, сердце заколотилось.

— Здравствуйте, Татьяна Сергеевна, — говорю. — Я шофер Вася. Ныне профессор медицины в ранге советника-посланника. Айда в Париж, Таня? — И визитку протягиваю.

Она визитку прочитала, сморщила нос и как захохочет:

— Вася! Милый Вася! Не надо все портить!

Сунула мне визитку обратно.

Я повернулся и ушел.

— Развратница, — сказал Василий Матвеевич и выпил. — Сучка, стерва, дрянь.

Налил себе еще и попросил у меня сигарету.

Дядя Дима Драгунский

родственники

Генерал Давид Драгунский и мой отец познакомились так.

1949 год. Идет полковник Д. Драгунский по Москве. По Пушечной улице. Там Центральный дом работников искусств. На стене афиша: «Театр пародии и шутки „Синяя птичка“ под руководством Виктора Драгунского». Он заходит в двери, билетов нет, народ возле кассы толпится. Он говорит администратору:

— Дайте пропуск, моя фамилия Драгунский, я брат Виктора.

Администратор звонит в артистическую:

— Витя, тут пришел полковник, дважды Герой. Он правда твой брат?

Отец отвечает:

— Конечно, правда!

Они подружились и даже нашли какую-то общую троюродную бабушку.

Давид был из Святска, Виктор из Гомеля — 52 километра всего.

Однажды отмечали мой день рождения — общее застолье, с родителями, родственниками и моими товарищами. Так у нас в семье было принято до моего восемнадцатилетия.

Пришел и дядя Дима. В генеральском мундире. А в конце вечера один мой приятель немножко перебрал.

Ни с того ни с сего он сказал дяде Диме:

— Вот вы генерал, да? А я вот не люблю армию!

Громко так сказал и дерзко.

У меня, честно скажу, все похолодело внутри. Сейчас, думаю, дядя Дима стукнет кулаком по столу и скажет: «Мальчишка! Сопляк! Ты с кем разговариваешь!» И значит, я должен первый сказать этому парню: «А ну извинись! И вообще уходи отсюда!»

Но дядя Дима улыбнулся и сказал: