Господин следователь. Книга 3 (СИ)

— Ну, Оленька, сказанула! — захохотал отец. — Если бы парень водку пил, как не в себя, тогда бы другое дело. А про кофе, Ванька ведь говорил — в Череповце только в одном месте кофий приличный.

— Надо ему кофейную мельницу отправить, да спиртовку, чтобы сам себе кофе варил, — забеспокоилась матушка. — И кофе в зернах послать. Как думаешь, приказать их обжарить или зелеными сойдет, а хозяйка у него все изладит? Хозяйка, говоришь, у Вани толковая?

— Кофе лучше обжарить, чтобы возни поменьше было, но посылать понемногу, фунт-два, не больше. А хозяйка у Ваньки хорошая. Я ведь тебе уже говорил — вдова, из Подшиваловых. Род старый, но потомков много, девок много — приданое уходило, вот и обнищали. С деньгами у нее туго, на половинную пенсию мужа живет — даже прислугу содержать не на что, квартирантов берет. Для Ваньки нашего, словно мамка родная. И кормит его хорошо, баню топит. Вон, даже когда орден получил, вечеринку устраивала, а могла бы и отказаться. Жаркое ей удалось, и холодец. Значит, готовить умеет.

Так-так-так… Определенно, у батюшки имеется осведомитель, который входит в мой «ближний» круг, а иначе, откуда мог знать про жаркое и холодец? А яства и на самом деле удались. Но у Натальи все вкусно.

— Саша, а как ты думаешь — между Ваней и хозяйкой ничего нет? — осторожно поинтересовалась матушка. — Н-ну, этого самого, что между мужчиной и женщиной может быть.

— Ну, Оленька, не смеши. Ваньке нашему двадцать, ну, двадцать один скоро, а хозяйке… Точно не помню, не то тридцать восемь, не то все сорок. Она же твоя ровесница.

— Положим, я все-таки постарше буду, сорок четыре мне, — слегка кокетливо ответила матушка. — А тридцать восемь или сорок лет — не преграда. Для молодого мужчины, без жены или любовницы — самый сок.

Ох, Ольга Николаевна, чуйка у вас! И на самом деле, возраст — не преграда.

— Тут уж тебе виднее, — хмыкнул батюшка. — Как по мне, если на свой возраст примерить, то коли женщина старше на двадцать лет, пусть ей даже не семьдесят, а всего шестьдесят семь, так уже и старуха.

— Ну ты сравнил! Сорок лет или семьдесят — разница огромная, — засмеялась матушка. — Старичкам, вроде тебя, молодых женщин подавай, а таким, как Ванюшка, опытная женщина нужна.

— Чего это я старичок? — возмутился отец.

— Глупый, я ведь это любя… Просто, беспокоилась — не попал бы сынок в чьи-то лапы. Охомутали бы Ваню в Череповце, под венец привели.

— Так вишь, его и так там охомутали, — с досадой ответил отец. — Рановато парень жениться решил, рановато. Писали мне, что барышня славная, миленькая, скромненькая, из хорошего рода, но сама понимаешь — не пара она Ивану.

— Понимаю, не понимаю, а что толку? Сердцу-то не прикажешь. Вон, на Лидочку никакого внимания не обратил. Зря девушку нанимали.

— Обратить-то положим, он обратил, — проворчал батюшка, — только в руках себя научился держать. Не то, что в прежнее время.

Так, любопытно? И что там в прежнее время я, то есть, Иван Чернавский вытворял? Ну же, досказывайте.

— Сам же говорил, что Ваниной вины нет, что Надька, мол, сама к нему в постель залезла, — сказала матушка со смешком. — А парень у нас дурак бы был, ежели бы отказался.

— Я и сейчас это скажу. Надька и ко мне бы залезла, если бы тебя рядом не было.

— Что?!

— Оленька, так я же тебе говорил, — принялся оправдываться отец. — У той горничной одно на уме и было — забеременеть от хозяина, отступные хорошие получить, приданое, чтобы потом как сыр в масле кататься. Я сразу сказал — гнать ее надо, в три шеи. И рекомендации не стоило давать, пусть бы помаялась. А с рекомендациями, да еще от жены вице-губернатора, работу найти не трудно.

Ни хрена себе! Получается, что ко мне в постель залезала какая-то горничная, чтобы забеременеть? А я, как дурак, ничего не знаю. А если где-то растет сынок или дочка? Пусть даже и не моя, а того Ивана Чернавского, но спросят с меня. Фраза матушки успокоила.

— Слава богу, что вовремя мы ее раскусили и рассчитали. Иначе пришлось бы незаконнорожденного внука нянчить.

— Мы-то вовремя, а Берестовым не повезло, — хмыкнул отец. — Мало того, что Андрей Семенович отступные дал и приданое, теперь еще и мужа Надькиного пришлось пристраивать. Я ему сразу предлагал — давай, отправим их куда-нибудь в Тихвин или в Белозерск, место канцеляриста дадим, пусть живут. От Новгорода далеко, лишний раз не явится денег просить.

Каким это Берестовым не повезло? И фамилию слышал. Так, сейчас вспомню. Ага, в самом начале моего попадания, когда Чернавский, то есть я, прибыл домой, Александр Иванович говорил — мол, у столоначальника Берестова сынок горничную обрюхатил, пришлось ей приданое хорошее дать, да замуж выдать. Но отец тогда причитал — мол, уж лучше бы и его сынок сделал какой-нибудь девушке ребенка, нежели стал государственным преступником. Но здесь спорить сложно.

— Если у Ваньки с хозяйкой что-то и было, то он вдвойне молодец. Никто ничего не знает, все шито-крыто. Теперь, вот, уже ничего не будет. Хозяйка у его замуж собралась выходить. Тоже, за судейского, за Литтенбранта. Кажется, из тех Литтенбрантов, что в Старой Руссе живут.