Господин судья

— Две мили и половина лье — это примерно одно и тоже расстояние. Граница ваших земель походит вот тут. Фактически ею является вот эта речка. Единцу измерения нужно выбирать одну, а не две разные.

Бароны посмотрели на карту, потом на меня, затем пересчитали расстояние и улыбнулись. Мы выпили по бокалу вина за удачное разрешение спора, а граф Вальтер де Фишер спросил:

— Барон Георг, а вы не согласитесь быть у нас судьёй. Наш старый судья ушёл на покой, а нового всё найти не можем.

Я пожал плечами.

— Лицензия нужна.

— Это я сделаю. Вы, главное, согласитесь.

И я согласился. На лицензии, которую мне выбил Вальтер, стояла подпись Софии и было указание, что она всего лишь исполняющая обязанности верховного судьи. Почему она не стала верховным, я узнал на очередном совещании.

Раз в год проводилось большое совещание в столице, где указывалось на ошибки, разбирались самые сложные дела. Ехать туда не хотелось, но выхода не было. Иначе меня лишат лицензии. Не то что она мне была нужна, но расстраивать графа Вальтера не хотелось. Но поездка в столицу была для меня опасной. Ещё хуже то, что Саша наотрез отказался оставаться в поместье без меня. Пришлось его брать с собой.

Судей в империи всего три десятка. Я старался знать всех в лицо. Мне ерунда, а людям приятно. София себя не утруждала запоминаниями судей из провинций. Приглашения пришли безликие, даже без указания на провинцию.

Я переоделся из столичных нарядов в провинциальные — свободные широкие брюки тёмного цвета, голубая рубашка, шляпа Трилби, вместо туфель удобные ботинки. Все это дополнялось дурной тростью, которая мне отчаянно мешала, но была этаким шиком провинциальных баронов в последнее время. За пару лет я нарастил себе мускулы и отрастил длинные волосы. Словом, вместо стильного герцога в столицу приехал провинциальный дурак, разыгрывавший из себя богатого нувориши. Сашу я одел соответствующе.

Мы остановились в небольшой гостинице. Мне по карману богаче, но привлекать внимание не хотелось. Большая часть моих коллег остановилась в этой и соседней. Семьи, дети, жёны, скандалы. Я посмеивался над ними. Мы с Сашей гуляли по городу и рассматривали столицу с интересом. Сын потому, что толком её неё видел, а я хотел посмотреть на то, что изменилось. Я купил ему мороженое с каким-то невероятным вкусом. Саша смотрел на меня и посмеивался.

— Папа, ты выглядишь очень смешно. Длинные волосы тебе ну совсем не идут.

Я посмеялся.

— Пусть будет смешно. Главное, чтобы не узнали.

Саша вздохнул, а мы как раз вышли к нашему дому. Раньше тут был удивительный сад с кучей цветов и огромным морем роз, за которыми ухаживал специально нанятый садовник. Сбоку была беседка и пруд с водяными лилиями. Рядом огромный дуб и площадка для игр, которую сделали специально для Саши. Сейчас тут ничего не было, кроме дуба. Перед дворцом была огромная куча ни то мусора, ни то стройматериалов. Мне стало как-то обидно. В этом дворце я прожил больше двенадцати лет. Он стал для меня родным, а кто-то пришёл и всё сломал.

Мы с Сашей ушли в соседний ресторанчик пообедать. Его хозяйка делала замечательный бифштекс. Я сел за стол и заказал фирменное блюдо. Через пару минут передо мной стояла тарелка с огромным куском мяса, истекавшего вкусным соком. Мы сидели обедали и посматривали на дом. Саша молчал. Помнил ли этот дом, я не знаю. К нам подошла хозяйка. Я спросил у неё:

— А кто тут живёт?

Она опустилась на стул и сказала:

— О, тут раньше жил отличный человек, герцог Георг. Мы поставляли ему блюда к столу. Их кухарка готовить умела. Вот и приходила ко мне. Она говорила, что герцогу моя стрепня. А сейчас живёт шлюха императора. Он был замечательным. Потом его опозорили и обозвали переделком. Жаль, что герцог пропал. Его многие жалеют, а ещё больше то, что теперь не он верховный судья.

Саша подавился.

— Папа, разве можно так говорить. Ты говорил, что это плохо так называть женщину.

Хозяйка ресторана усмехнулась.

— Ваш мальчик прав. Так говорить о женщине нельзя, но есть загвоздка. Так она указана в документах. В штате двора она так и числится. Они тут хотели с этой не то женой, не то любовницей всё переделать. Вы на меня так не смотрите. Брат у меня правая рука столичного архитектора, потому-то я всё и знаю, да и из окна всё видно. Они тут вдвоём бегали и планировали. Разломали всё, а потом выяснилось что-то и вот так и остались валяться эти камни.

Я смотрел на женщину и улыбался, а потом Саша сказал:

— Вон она выезжает.

Я глянул на потенциальную жену. Тиган за эти два года почти не изменилась. Если только серьёзнее стала. На лбу залегла морщина, а в глазах больше не было того азарта. Она походила на измотанную и уставшую мать семейства. Я заплатил за обед. Мы вышли на улицу и направились в сторону нашей гостиницы. Саша прыгал рядом и напевал песенку, а потом остановился и спросил:

— Папа, а что такое переделок?

Я улыбнулся и подал ему руку.

— Ну, я родился женщиной, а потом из меня сделали мужчину.

— Ты…

Я рассмеялся.