Господин вечности

   Вывернувшись, я мигом бросился бежать! И драпать пришлось частично по стене, а лестницу и вовсе проигнорировать, перемахнув перилла и одним прыжком оказавшись на этаж ниже.

   Удрал я, конечно! А из аудитории они меня уже не выковыряли. Только с Ваном пришлось объясняться. Брат поворчал для порядка, позвонил папе и пообещал проследить, чтобы я вечером не миновал врачебного кабинета. Но я же прекрасно вижу, что светлый рад тому, что я здесь, бегаю по стенам и задумываю каверзы, а не лежу полутрупом в больничной койке, оставляя его одного.

   Как бы ни было, сколько бы времени ни прошло, но пока что он оставался единственным светлым среди тёмных и людей. Эдакая редкая зверушка. В мои планы не входит отдавать брата на растерзание любопытной толпе. А кто сунется -- получит сразу два, а то и три удара от меня, Вана и Шона.

   В общем, день прошёл весело. Энергии много, желание издеваться над компанией Стаса многократно возросло после очередного его выпендрёжа на математике. Они пытались соревноваться с нами, я же целенаправленно их изводил, не стремясь доказать, что я умнее и сильнее. Зачем доказывать очевидное?

   В общем, жизнь определённо налаживалась! Чему изрядно способствовали кислые рожи и обещающие мне мучительную смерть взгляды "питерских мальчиков". Эта кличка к ним прилипла в тот же день.

   До вечера пришлось выслушать обоих братьев, командира и даже Вэнди. Впрочем, я умел состроить очень жалобный и покорно-виноватый вид таким образом, чтобы их запала хватало всего на пару минут. Потом они могли только махнуть рукой и я радостно удирал. С Вэнди такой манёвр не прокатывал, пришлось разговаривать. Но создать нужные эмоции для меня особых проблем тоже не представляло. Так что и птичка тоже быстро сдалась.

   После ужина меня коллективными усилиями затащили в больничное крыло. Я бы пошёл и сам, но если друзья и родичи активно пытаются проявить участие -- ну просто грех не усложнить им эту задачу по максимуму!

   Папа, конечно же, всё ещё обретался в академии. После двадцатиминутного разговора мы пришли к некоторому компромиссу: он не рассказывает маме ничего, а я сегодня ночую здесь. Зря я пошёл на уступки, потому что папа решил закрепить успех. И началось "малыш, тебе нужна хотя бы неделя покоя, ну или три-четыре дня, но никак не пара вечеров!"

   -- Так! -- оборвал уговоры я, хлопнув ладонью по столу. -- Всё, хватит с меня! Папа, какого демона ты ещё здесь, когда там Райн один?! Он же нестабилен, а ты его без присмотра оставил!

   Папа мигом заткнулся и изменился в лице. Зато Маньяки оживились:

   -- Кто такой Райн и почему мы о нём не знаем?

   -- Это наш нуб, -- спокойно ответил Ван. -- Который Рейдер. А вы не знали?

   -- Откуда бы? -- пожала плечами Маня.

   -- Это явно не всё, -- Даня пристально взглянул на Вана.

   -- Остальное -- потом, -- отрезал я. -- А сейчас я, совершенно здоровый, вынужден лечиться из-за вашей паранойи! Даже не могу выбрать, что предпочтительней -- когда лучшие друзья живут в другом городе или когда большая любящая семья -- в другой стране!..

   ...Он излучал свет, этот удивительный тёмный подросток. Светился изнутри, сиял, дарил чудо одним фактом своего присутствия, как радуга в небе. Он улыбался и хотелось улыбнуться в ответ, каким бы паршивым ни был день. Улыбнуться как Небу, как богу... просто за то, что он есть. От факта его существования становилось легче жить и дышать. Бог есть. И он -- очаровательный, открытый, весёлый и добрый ребёнок.

   Ребёнок с сединой на виске. Мальчишка, у которого в глазах то и дело селилась застарелая тоска ветерана войны.

   Андрей по прозвищу Пророк, уже частично вернулся на учёбу, но всё ещё был вынужден часто бывать на приёме у врача. Кости переломанной руки собирали на спицы и срастались они быстро, но не настолько, как должны при условии лечения лучшими тёмными средствами. В академии всех, хоть детей лордов, хоть безродных щенков лечили одинаково -- внимательно, заботливо и доброжелательно, самыми лучшими лекарствами, не экономя ни на ком и ни на чём. И всегда -- бесплатно. Пострадавшим студентам даже стипендию не уменьшали на время пребывания в медучреждении.

   Пророк сидел в углу и не отсвечивал, стараясь быть максимально незаметным и ожидая своей очереди.

   Этого подростка не сломит и не испортит даже бремя абсолютной власти, которое однажды будет возложено на его плечи. Как настоящее чудо невозможно опошлить, так невозможно представить Ирдеса кем-то похожим... да хотя бы на "питерских мальчиков".

   Чудо можно только убить.

   И позволить этому свершиться никак нельзя. Нельзя позволить яркому, полыхающему жизнью и радостью огню в нереально-фиолетовых глазах даже чуть притухнуть, не то что погаснуть. Пусть он светится всю жизнь. Пусть зажигает звёзды на небе и в душах окружающих. Как здесь сумел из тусклых угольков разжечь звёзды в душах сокурсников.

   Андрей знал, хорошо знал, на что способны такие как Стас и Женя. Он и сам был... не чужд этим кругам. Только столь сволочной мразью никогда являлся.