Господин Ветер

На прощание драйвер подарил им большой, килограммов на десять, арбуз, и теперь они шли мимо прижавшихся к обочине фур, мимо мерцающих примусами, пахнущих различными вкусностями, водительских биваков, мимо гаишной будочки, мимо площадки — заводи, где машин и водителей было еще больше чем у дороги, мимо одноэтажных строений, назначение которых в темноте было невозможно определить. «Словно отара овец, сбившаяся в кучу от волков, поближе к собакам и пастуху, — подумал Крис, — однако, если пастухами считать ментов, то стригут они не меньше бандитов».

Один из кружков, где, как показалось Крису, говорили по узбекски, источал отчетливый запах травы. Крис увидел красный огонек косяка.

— Смотри-ка, ганжу курят.

— Ну да…

— А я чего-то и не хочу. У меня как уехал с Алтая, что-то не то. Приходы ни с того, ни с сего, как от кислоты. Или это проснувшиеся двухмесячной давности флэш-бэки.

— Ты о Холме?

— Холм, сударыня, был в прошлом году. А в этом, перед моим отъездом было всеобщее съезжание крыш.

Крис вспомнил и Холм, странное сообщество питерских людей раздобывших где-то огромное количество кислоты и превративших одну из квартир в Томас-Вулфовский автобус проказников, сам Крис тогда впервые попробовал кислоту, или точнее то, что называлось «кислотой», скорее всего это был ПСП или какой другой из дешевых аналогов, но вставило все равно довольно сильно, и через полчаса после приема дозы — ням-ням, с ложечки, пер орально, его начало закручивать, и в голову вошел настоящий рэйв — УПца УПца УПца электронные барабаны, и Майкл, зациклившийся на фразе «акутное произношение», вдруг стал лодкой, которую болтает на быстрой воде, потому что она привязана к столбику по имени Акут, а Леха-ха-ха — со своими тяжелыми телегами — горой, и Крис гонял по нему свои тележки, прикалываясь к материализации образов, а затем девчонки надели цветные блестящие юбки и платформы, откуда они их взяли, у Кэт, что ли, и хипня ушла в Нору, там за стойкой работала какая-то их приятельница, а Крис тоже подумал: УПца УПца УПца, и вышел в город и сидел одинокой чайкой на бетонном берегу там, где залив смыкается со Смоленкой и слушал музыку ночных машин.