Господин Зима

Как бы там ни было, большинство ведьм, которых знала Тиффани, словом «шабаш» не пользовались. Зато им пользовалась госпожа Увёртка, причём постоянно. Это была высокая, тощая и довольно-таки колючая ведьма. Она носила очки в серебряной оправе на тонкой цепочке и любила словечки вроде «аватар» и «знамение». А Аннаграмма, заправлявшая шабашом, потому что сама его когда-то придумала и потому что у неё была самая высокая шляпа и самый пронзительный голос, была лучшей (и единственной) ученицей госпожи Увёртки.

Матушка Ветровоск всегда утверждала, что по части магии Летиция Увёртка – просто волшебник в юбке. И в самом деле, Аннаграмма вечно приносила с собой на шабаш целую охапку книг и волшебных палочек. Девочки обычно выполняли несколько ритуалов, чтобы отделаться от неё, а на шабаш ходили, потому что это был повод повидать подруг. Пусть даже подругами они были лишь постольку, поскольку во всей округе им больше не с кем было открыто поговорить и некому пожаловаться на свои беды.

На шабаш собирались в лесу, даже когда выпадал снег. В лесу было нетрудно набрать дров для костра, а одевались ведьмы всегда тепло. Даже летом полёты на мало-мальски серьёзной высоте заставляют поддевать куда больше тёплого белья, чем отваживается нарисовать воображение, а порой и привязывать пару грелок.

Когда Тиффани подошла, вокруг костра летали три небольших огненных шара. Их наколдовала Аннаграмма. С их помощью можно уничтожить врагов, сказала она. Остальные девочки чувствовали себя неуютно. Это была магия волшебников, явная и опасная. Ведьмы предпочитают уничтожать врагов взглядом. Что толку убивать врага? Как же тогда он, а точнее, она узнает, что ты победила?

Поплина Бубен принесла целый противень изнаночных кексов – самое то, чтобы согреться промозглым днём.

Тиффани сказала:

– Госпожа Вероломна говорит, что умрёт в пятницу утром. Говорит, ей откуда-то это известно.

– Как жаль, – отозвалась Аннаграмма без особого сожаления. – Хотя ей ведь было очень много лет.

– Ей и сейчас много лет, – сказала Тиффани.

– Эмм, это называется «Зов», – пояснила Петулия Хрящик. – Старые ведьмы чувствуют, когда приходит их срок. Никто не знает, как и почему. Просто чувствуют.

– А у неё по-прежнему стоят в комнате черепа? – спросила Люси Уорбек. Сегодня она собрала волосы в узел, использовав вместо шпилек нож и вилку. – Я их просто видеть не могла. Казалось, они всё время как бы таращатся на меня!

– А я сбежала, потому что она использовала меня вместо зеркала, – поёжилась Лулу Зайка. – С тобой она тоже так делает?

Тиффани вздохнула:

– Да.

– Я наотрез отказалась идти к ней, – сказала Гертрудда Утихни, вороша костёр. – Если без позволения покинуть наставницу, тебя никто больше в ученицы не возьмёт. А вы знаете, что, если сбежишь от госпожи Вероломны, даже пробыв в её доме всего одну ночь, тебе и слова не скажут, просто подберут новое место?

– Госпожа Увёртка говорит, черепа, вороны и прочее – это переходит все границы, – заявила Аннаграмма. – Окрестные жители буквально опасаются за свою жизнь!

– Эмм, а что будет с тобой? – спросила Петулия у Тиффани.

– Не знаю. Наверное, меня отправят к кому-нибудь ещё.

– Бедняжка, – сказала Аннаграмма. – Кстати, госпожа Вероломна, случайно, не говорила, кому достанется её дом? – спросила она с невинным видом, словно этот вопрос только что пришёл ей в голову.

В наступившей тишине было слышно, как шесть пар ушей чуть не скрипят от напряжения, приготовившись ловить каждое слово. Учениц в округе, конечно, было немного, но ведьмы живут долго, и каждая начинающая ведьма мечтает перебраться в свой собственный домик. Пока у тебя нет домика – не видать тебе уважения как своих ушей.

– Нет, – сказала Тиффани.

– Даже не намекала?

– Нет.

– Она ведь не говорила, что он станет твоим, нет? – резко спросила Аннаграмма.

Иногда её голос начинал по-настоящему действовать на нервы. Даже простое «привет!», произнесённое таким голосом, прозвучало бы как обвинение.

– Нет!

– Ты всё равно ещё не доросла до собственного дома.

– На самом деле возраст как бы и не важен, – вмешалась Люси Уорбек. – По крайней мере, нигде ничего такого не написано.

– Тебе-то откуда знать? – огрызнулась Аннаграмма.

– Я спрашивала у бабуси Хлюпсед, – ответила Люси.

Аннаграмма недобро прищурилась:

– Спрашивала, значит? А зачем?

Люси закатила глаза:

– Затем, что мне было интересно, только и всего. Слушай, все знают, что ты самая старшая и… как бы больше всех знаешь. Разумеется, дом достанется тебе.

– Да, – сказала Аннаграмма, с подозрением наблюдая за Тиффани. – Разумеется.

– Ну вот, всё, эмм, и улажено, – неестественно громко произнесла Петулия. – А скажите, у вас вчера много снегу выпало? Бабка Чёрношляп говорит, это очень необычно.

О боги, подумала Тиффани. Сейчас начнётся.

– Да нет, тут у нас в горах снег часто выпадает так рано, – пожала плечами Люси.

– Мне показалось, он был какой-то особенно пушистый, – сказала Петулия. – И довольно красивый – конечно, для тех, кто любит снег.