Господин Зима

– Это просто снег, – перебила Аннаграмма. – А вы слышали про новую ученицу старухи Шумгамс? Всего час пробыла в доме и сбежала со страшными воплями! – Она улыбнулась, но без особого сочувствия.

– Эмм, что, лягушку увидала?

– Нет. Лягушки-то она не испугалась. Это был Бедняга Чарли[16].

– Ну, он может напугать, – признала Люси.

Вот и всё, поняла Тиффани, когда девочки продолжили сплетничать дальше. Кто-то, могуществом почти равный богам, создал миллиарды снежинок в виде Тиффани Болен, а подруги ничего не заметили.

Что, на самом-то деле, и к лучшему…

Конечно, к лучшему! Ещё не хватало, чтобы они принялись дразнить и насмехаться. Ну, то есть, конечно…

…Вот только… как бы… Было бы здорово, если бы они узнали, если бы сказали: «Ну ничего себе!», если бы стали завидовать, или испугались бы, или поразились. А сама Тиффани не могла об этом рассказать, по крайней мере, не могла рассказать при Аннаграмме, потому что Аннаграмма непременно сделает из новости повод для насмешек и хотя прямо об этом и не скажет, но вывернет разговор так, будто Тиффани всё выдумала.

Зимовей явился к Тиффани, и… она произвела на него впечатление. Будет очень обидно, если об этом так никто и не узнает, кроме госпожи Вероломны и нескольких сотен Фиглей. Особенно учитывая, что уже с пятницы (Тиффани содрогнулась при этой мысли) знать будут только Фигли.

Можно сказать и по-другому: если она не поделится этим с кем-нибудь, кто одного с ней роста и не собирается на тот свет, она лопнет.

Поэтому она рассказала обо всём Петулии, когда они возвращались с шабаша. Им было по пути, и обе пока что летали так плохо, что ночью проще было идти пешком – так хотя бы меньше на деревья натыкаешься.

Петулия была толстушкой и хорошим другом и уже успела стать лучшей ведьмой-свинаркой в Овцепиках, а это очень много значит в краях, где все держат свиней. И госпожа Вероломна говорила, что очень скоро у Петулии от женихов отбоя не будет: девушка, которая знает толк в свиньях, нипочём не останется без мужа.

Одна беда: Петулия всегда соглашалась, что ей ни скажи, и всегда говорила в ответ то, что, по её мнению, от неё хотели услышать. Но Тиффани коварно не дала ей развернуться: рассказала только, как всё было, ничего не прибавив от себя. Подруга немного поахала, и это было приятно.

Помолчав, она сказала:

– Наверное, это было очень, эмм, интересно.

И в этом ответе была вся Петулия.

– Что мне делать? – спросила Тиффани.

– Эмм… А тебе надо что-то делать?

– Ну, рано или поздно люди заметят, что все снежинки похожи на меня!

– Эмм, так ты боишься, что никто не заметит? – спросила Петулия с таким невинным видом, что Тиффани рассмеялась.

– Но у меня такое ощущение, что снежинками дело не ограничится. В смысле, зимой он может что угодно!

– И он убежал, когда ты закричала, – проговорила Петулия задумчиво.

– Верно.

– А потом сделал… ну, вроде как глупость.

– Какую?

– Снежинки, – напомнила Петулия.

– Ну, я бы так не сказала. – Тиффани почувствовала себя немного уязвлённой. – Снежинки – не то чтобы прямо глупость…

– Тогда всё ясно, – сказала Петулия. – Он – мальчишка.

– Что?!

– Мальчишка. Ты ведь их знаешь: они вечно краснеют, бубнят, бурчат, лепечут что-то. Все они одинаковы, – пояснила Петулия.

– Но ему миллионы лет, а он ведёт себя так, словно впервые в жизни встретил девушку!

– Эмм, ну, не знаю… А он раньше встречал девушек?

– А как же иначе? Летнюю Владычицу, например, – сказала Тиффани. – Она ведь девушка. Ну, то есть женщина. По крайней мере, если верить одной книге.

– Мне кажется, тебе остаётся только подождать и посмотреть, что он будет делать дальше. Извини, со мной такого не случалось, чтобы кто-то лепил снежинки в мою честь… Эмм, вот мы и пришли…

Они вышли на поляну, где стоял домик госпожи Вероломны, и вид у Петулии сделался немного встревоженный.

– Эмм… Про неё такое рассказывают… – Она испуганно разглядывала дом. – Тебе там точно хорошо живётся?

– Ты про всякие истории, например о том, что она может сделать ногтем большого пальца? – спросила Тиффани.

– Да!

– Госпожа Вероломна сама это сочинила. Только никому не говори.

– Но зачем человеку распускать о себе такие слухи?

Тиффани помедлила с ответом. На свиней боффо не действует, так что вряд ли Петулия с ним сталкивалась. И она была на редкость честной девочкой, а для ведьмы это, как уже успела понять Тиффани, скорее недостаток. Ведьмы не то чтобы лгут, но тщательно выбирают, какую именно правду сказать.

– Не знаю, – наконец соврала она. – Но чтобы из живота что-нибудь вывалилось, надо довольно глубоко его процарапать. А кожа сама по себе достаточно крепкая. Не думаю, что это возможно.

Петулия посмотрела на неё с ужасом:

– Ты что, пробовала?

– Сегодня утром на большом куске ветчины, если ты об этом, – сказала Тиффани.

Ведь никому нельзя верить на слово, добавила она про себя. Люди пересказывают друг другу слухи, что у госпожи Вероломны волчьи клыки, хотя своими глазами видели, что у неё самые обыкновенные зубы.