Господин

Я достал из корзины, что нам собрали слуги, бутылку с прохладной водой, нож и лимон. Слегка обмыл устрицы, вскрыл одну, подрезал мышцу и накапал лимон прямо на шевелящееся хлипкое тельце. Первую выпил сам, чтобы подать Еве пример. Она зачарованно следила за моими манипуляциями, как будто я показываю фокусы.

- Эта тебе, - сказал я ей, и ее красивые большие глаза распахнулись еще шире.

- Я никогда не пробовала такое... А она..?

- Живая. Устрицы надо есть живыми.

Ева поморщилась и состроила умоляющую рожицу.

- Брось! - рассмеялся я. - Тебе понравится!

Она собиралась с силами еще несколько секунд, но потом отважно выдохнула, зажмурилась и открыла рот. Как маленькая девочка. Я еще разок усмехнулся, проделал все необходимые операции и вылил устрицу в раскрытые чувственные женские губы. А потом не удержался и поцеловал их. Последние сутки они постоянно были слегка припухшими оттого, что я забыл всякую скромность и целовал свою возлюбленную, сколько хотел, абсолютно себя не ограничивая. И их припухлость и сладость неизменно восхищали и возбуждали меня.

- Ну что, еще по одной? - спросил я у своей феи.

Она виновато поджала губки и покачала головой:

- Очень уж необычно... Лучше поцелуй меня еще раз.

Об этом меня не нужно было просить дважды. Потом мы совершили набег на корзину для пикников и немного подкрепились более привычными продуктами.

- Ты раньше бывал в этом месте? - спросила Ева.

Я утвердительно кивнул.

- С кем?

С женами и детьми. Но правду говорить не хотелось, чтобы не причинять ей боль, не напоминать, что у меня есть другие жены. Вообще-то, это приятно, когда после изнуряющей ревности к другим мужчинам ты видишь ревность в своей возлюбленной, но мне ли не знать, как мучает это чувство того, кто его испытывает. А я даже не мог помочь Еве избавиться от него, оставив свою семью в прошлом. Поэтому я сменил тему:

- Какая разница? А ты где бывала, кроме того судьбоносного кругосветного путешествия?

- Практически нигде, - вздохнула моя птичка. - Я потому и выбрала его, что хотелось хоть немного наверстать упущенное время, посмотреть побольше стран. Вот и посмотрела, - она улыбнулась невпопад настроению этой фразы.

Я погладил ее по колену.

- Я очень счастлив, что мы встретились, Ева. Жаль, что такой ценой. Испытывать радость по поводу исчезновения твоего бывшего жениха было бы недостойно с моей стороны, но... все случается по воле Божьей.

- Да... - печально ответила она. - Порой она изумляет. Питер хороший человек, я не знаю, чем он заслужил такую судьбу...

- Ты все еще надеешься, что он жив?

- Да. Почему нет? Я ведь жива...

- Ты женщина. С рабынями в целом обращаются намного мягче, чем с рабами, потому что они слабые. А мужчина - это всегда потенциальная угроза, поэтому я не держу рабов. Это автоматически предполагает жестокое обращение. Не люблю унижать и причинять боль без настоящей на то необходимости.

Ева улыбнулась:

- Я знаю. О, думаю, ты бы разозлился, если бы узнал, что я творила в твоем доме, чтобы сбежать оттуда. Но Амаль не наказывала меня.

- Я узнал. Я тогда выяснил о тебе все, что только возможно.

- И тебе не захотелось наказать меня?

- Разве что потребовать компенсации...

Ева очаровательно зарделась. Я усадил ее к себе на колени, с привычным уже удовольствием стал обследовать губами мои любимые места: тонкие пальцы, ключицы, шею за ушком - заодно вдыхая аромат волшебных ангельских волос и наслаждаясь их мягкостью, пропуская пряди между пальцев. Сердце застучало быстрее, разгоняя кровь по телу. Левая рука почти непроизвольно двинулась в путешествие по бедру моей женщины, проникая под тонкую тунику, замирая в предвкушении возле края купальных плавок. Ева томно вздохнула, погладила мои плечи, но вдруг сказала:

- Все же я не понимаю, чем настолько очаровала тебя, что ты готов простить мне любую провинность и следовать за мной на край света...

- Напрашиваешься на комплимент?

- Ничуть. Я совершенно искренне не понимаю. Но хочу понять. Я ведь тоже больше не представляю своей жизни без тебя. Не хотелось бы строить свой воздушный замок на песке...

Мурашки пробежали по моей спине, шее и затылку. Ее признание было просто бесценным для меня. Оно означало, что, возможно, совсем скоро сбудутся все мои заветные мечты. Я довольно улыбнулся:

- Хорошо. Начнем с того, что ты невероятно, фантастически красива. У тебя изящные черты лица: большие глаза, восхитительные губы, умопомрачительные волосы. И фигура... она почти идеальна. Лучше твоей фигуры может быть только она же, но с животиком. С моим сыном внутри. Вот это было бы совершенство...

Евины щеки порозовели, но она не поволила мне сбить ее с мысли:

- Возьмусь предположить, что ты повидал немало привлекательных белых девушек...

- Ты права. Внешность - это не главное. Но это важно. Не будь ты молода и красива, мне было бы сложно воспылать к тебе такой страстью...

- Я так и знала! - театрально воскликнула Ева. - Все мужчины одинаковы...

Я рассмеялся и поднял руки: