Господин

- На самом деле, не совсем. Я тебя привел на любительские соревнования.

- Но мне все равно было очень страшно... тогда, в конце...

- Когда этот жук обнял меня со спины и стал изо всех сил изображать, что душит?

- Изображать?!

- Ну конечно, Ева, ты же видела, что у него против меня нет ни единого шанса! Пришлось дать ему небольшую фору, чтобы хотя бы изобразить бой, а не игру в одни ворота. К тому же, мне хотелось, чтобы ты хоть немного поволновалась за меня...

Я оскорбленно ахнула и принялась топить его, надавливая на лысую макушку, а Терджан очень легко поддался и нырнул в глубину, отчего я осталась без поддержки и стала беспомощно барахтаться, пытаясь остаться на плаву. Не то чтобы я совсем не умела плавать, но с опорой держаться на поверхности было значительно легче.

Терджан под водой щекотнул мои ноги, а потом вынырнул позади меня с веселым хохотом.

- Ну и кого ты наказала, птичка? Мда, ты явно не уточка. Скорее, воробушек...

Он аккуратно подхватил меня, уже барахтавшуюся из последних сил, и понес к берегу, как дельфин, а когда мы почти выбрались из воды, уронил на песок и сам упал сверху. И стал целовать - горячо, страстно, жадно.

- Терджан, - шептала я увещевательно, - не здесь ведь... Мы же...

- Что? - прорычал он. - Недостаточно защищены?

Я кивнула и вдруг поняла, что не боюсь. Этого рычания, его желания овладеть мной здесь и сейчас, его реакции на мой отказ. Я больше не боюсь - я верю, что он не причинит мне зла. От этого понимания накатила волна нежности к моему большому восточному медведю - я крепко обняла его за шею и прошептала:

- Я люблю тебя, Терджан. Ты так дорог мне...

Глава 17. Халиб Терджан

Со мной происходило что-то странное и невероятное. Я стал чувствовать такие вещи, какие не чувствовал никогда раньше. Это тепло в груди, это ощущение полного единения с другим человеком, это желание делать так, как хочет она, как лучше для нее, а не для меня - ничего подобного я не испытывал прежде. И Ева награждала меня искренним ответным чувством. Ее признания в любви дышали чем-то неподдельным - тем, что нельзя сымитировать и нельзя ни с чем спутать. И это дорогого стоило. Я чувствовал, что она открылась мне и перестала дрожать от страха каждую секунду. Наконец-то между нами появилось взаимное доверие.

Не знаю, оно ли делало нашу близость еще более чувственной, более горячей, более неистовой, но то, что происходило в нашей постели, с каждым разом все сильнее превосходило мои ожидания. Дошло до того, что я и сам, подобно моей возлюбленной, стал выпадать из реальности и уноситься сознанием в какие-то космические дали. Будто сама Вселенная раскрывала мне свои объятия и показывала краешек могущества Бога. Один лучик. Но он ослеплял меня своим величием.

Я был так счастлив, что не только успешно отгонял от себя мысли о нашем с Евой скором расставании, но они вообще не закрадывались в мой ум. Я наслаждался ее обществом, ее нежным голосом и восхитительным запахом, теплом ее тонкого изящного тела... В противовес моим требованиям в городе, здесь я практически запрещал ей одеваться. Только купальник и совсем тонкая прозрачная сорочка до колен, чтобы поберечь от солнца нежную кожу моего северного цветка. Ева и в самом деле расцвела. Она без конца улыбалась, танцевала и трогала меня. А у меня буквально мутился разум от созерцания и осязания всего этого. Мутился в хорошем смысле этого слова. Я забывал, как говорить, как дышать, как ходить, как думать. Вместо всего этого только целовал, обнимал, шептал всякие глупости на своем языке и смотрел на Неё. Я рассказывал ей о том, как она прекрасна, как сильно я люблю ее, как мне хочется срастись с нею в одно целое, чтобы больше никогда не разлучаться, - и не мог перевести это на английский. Просто все чужеземные слова вылетели из головы. Моему воробышку приходилось использовать современные технологии, чтобы понять, что это я такое там бурчу себе под нос.

В субботу вместо обеда я повез ее покататься на яхте и полакомиться свежими морскими деликатесами. Ева сначала напряглась от того, как сильно наше небольшое судно раскачивалось и ударялось о волны на высокой скорости, но потом привыкла, вошла во вкус и принялась откровенно наслаждаться поездкой, подставляя улыбающееся лицо освежающим брызгам. Заплыв достаточно далеко, я выключил мотор, бросил якорь и без предупреждения нырнул с бортика. Успел только услышать на прощание, как моя птичка ахнула от неожиданности, но не стал останавливаться. Она не успеет как следует испугаться, а результат, я уверен, ей понравится. Вчера она с удовольствием пробовала морской коктейль.

До дна оказалось далековато, но пару раковин мне удалось подцепить. Я всплыл на поверхность и, бросив добычу на борт, легко взобрался в лодку. Ева во все глаза смотрела на меня, и в лице ее явно читалось облегчение. Однако она не стала упрекать меня за то, что я ее испугал своим внезапным исчезновением в воде - наверное, я слишком часто настаивал, что она пуглива не в меру, и теперь ей стыдно за это свое вполне естественное качество.