Господин

Мы, как назло, долго проплутали по лесу с Джамилем и Абдулом в поисках источника воды, и когда вернулись на базу, Евы и след простыл. Захида тоже не было - пошел ее искать. Вернулся вскоре, с пустыми руками, серый, как облако на небе. Боялся, что я убью его на месте, но мне было не до того. Да и разбрасываться людьми в такой ситуации глупо. Я нашел на полу лист бумаги с английскими и русскими словами и быстро понял, что заставило ее сбежать. Она слышала мой разговор с пилотом. Какая беспечность с моей стороны! Непростительная! Все оттого, что поддался эмоциям: панике, злости, чувству вины... Эта авария почудилась мне перстом Божиим, карающим меня за попытку поступить нечестно, хотя я и уверял себя всю дорогу, что ничего дурного не делаю.

Я ведь не собирался увозить Еву насильно и насильно удерживать ее у себя дома! Я даже почти довез ее до родных мест, но в N-ске созвонился с сыном и понял, что мне нужно срочно лететь домой, и когда я в следующий раз увижу свою возлюбленную, неизвестно. Конечно, нужно было честно рассказать ей все как есть, но зная ее упрямую натуру, я был почти уверен, что она не согласится лететь со мной: я ведь уже заводил этот разговор во Вьетнаме, и она отказалась. А после такого разговора мне уже не удастся увезти ее по-тихому. Клянусь Богом, я не собирался держать ее в плену - просто хотел, чтобы она была рядом, пока я улаживаю срочные дела: чтобы мы могли засыпать и просыпаться вместе, вместе ужинать и завтракать, проводить время вдвоём по вечерам - а потом сам отвез бы ее на родину. Я был уверен, что смогу убедить ее в своих добрых намерениях там, на месте... Но теперь я в очередной раз потерял все, потому что обманул ее доверие.

Найти Еву мне не составит труда - так я думал - потому что мой навигатор имеет спутниковую связь, но вот опять убедить ее поверить мне, возможно, и не удастся. Однако это не важно. Все, что сейчас требуется - спасти ее. Глупая девчонка, ну как она выживет одна в лесу? Я вооружился техникой и пистолетом и отправился на поиски, прихватив с собой второго пилота Абдула, но через два часа пути произошло невероятное: красная точка исчезла с радара. Такого с ней еще ни разу не происходило. Я пришел в страшное смятение. Что могло случиться с передатчиком? Он уничтожен? Но это значит, что моя птичка... нет-нет, об этом думать нельзя! Я не успокоюсь, пока не увижу ее! Я готов был нанять армию, чтобы прочесать этот чертов лес, лишь бы найти мою возлюбленную.

Еще какое-то время мы с Абдулом шли в заданном нам ранее навигатором направлении, а потом стали устраиваться на ночлег. Все равно в темноте далеко не уйдешь. Спать мне не хотелось (какой уж там сон!), поэтому я остался дежурить у костра. Чего я только не передумал за эту половину ночи! Наверное, это был самый страшный момент моей жизни. Вместо этого нелепого побега ей надо было просто сказать: "Терджан, я лучше умру, чем поеду с тобой туда" - и я бы отпустил ее. Я никогда не хотел мучить и принуждать ее к чему-либо. Мне казалось, что я доказал это всеми своими действиями... кроме последнего. Кого я обманываю? Один этот шаг перечеркивает все остальные. Человек, который совершает такое, лишается доверия раз и навсегда.

И что теперь? Возьмем самый лучший случай - если я найду ее живой и невредимой - как быть дальше? Как отпустить ее? Как разлучиться с нею навсегда? Даже мысль об этом была такой болезненной, что я не мог думать ее долго. Я никогда никого так не любил, как ее - мое сердце просто разрывалось от осознания, что я потерял ее навсегда, по собственной глупости и нетерпеливости.

Сомнений в возможности этого расставания добавляло еще одно обстоятельство: я не был честен с Евой в том, что касается предохранения. Когда она контролировала процесс: была в сознании и при свете - я предохранялся (хоть и чувствовал себя при этом ужасно, будто надеваю респиратор, чтобы поцеловать свою женщину). Но как только контроль ослабевал: например, когда я будил Еву ночью, чтобы еще раз с огромным наслаждением слиться с нею в одно целое - она даже не успевала проснуться, и все происходило так, как хотелось мне. Поэтому вероятность того, что она уже носит моего ребенка, стремительно приближалась к 100%. Это и воодушевляло, и тревожило меня одновременно. С одной стороны, это аргумент в пользу того, чтобы Ева проявила лояльность по отношению ко мне, но с другой - у нее хватит упрямства отказаться от моей помощи и воспитывать ребенка одной. Мысль об этом была невыносимой - хуже нее могла быть только мысль о том, что его станет воспитывать какой-нибудь плешивый толстомордый хряк.

Посреди ночи пошел дождь и разбудил Абдула. К грозе я был совершенно не готов, а вот мой второй пилот, как оказалось, прихватил непромокаемый плащ.

- В лесу всякое бывает, - хрипло пробормотал он, смущенно почесывая короткую седую бороду, в ответ на мои похвалы за его предусмотрительность.