Господин

Всю неделю я старательно сохраняла нейтралитет по отношению к старым женам (такое название стало компромиссом между правдой, моей совестью и гордостью), и они не обращали на меня никакого внимания. Я совсем перестала ловить на себе полные ненависти и презрения взгляды и чувствовала себя почти прекрасно. Много ела (старалась отдавать предпочтение овощам и фруктам), учила язык (нашла в интернете курсы для англоговорящих), читала книги о беременности и родах, общалась по телефону с родителями и друзьями (в том числе, кстати, с Расимом). А ещё меня регулярно осматривала женщина-доктор и каждый день приходила массажист.

Я спросила у Расима, что можно подарить Амаль в знак признательности за ее доброе отношение в прошлом, и мой бывший начальник подал несколько прекрасных идей: платок, украшения, шкатулку... Правда, когда я всё-таки выбралась в магазин - с разрешения мужа и в сопровождении охранника - то мне там понравилась картина. Красивые белые цветы с листьями крупным планом. Почему-то я решила, что Амаль они понравятся. А еще выбрала для неё маленькую медную шкатулку для колец и расшитые бисером мягкие домашние тапочки, которые, как заверила меня продавщица, подойдут на любую женскую ногу.

Амаль встретила меня ласковой улыбкой и молчанием. Я поздоровалась с ней на её языке и добавила, сгорая от неловкости:

- Хочу сказать спасибо.

Протянула картину, завернутую в крафтовую бумагу, и пакет с остальными подарками. Амаль приняла это все, но удивлённо вскинула брови.

- Вы меня не помнить? - спросила я.

- Помню, - кивнула она. - Конечно, помню. Грустная служанка.

Я улыбнулась, испытывая теплое чувство к доброй женщине. Вот как она меня запомнила: не плохая, криворукая, злонамеренная, а грустная.

- Спасибо за доброту, - сказала я, прижав правую ладонь к груди.

Амаль улыбнулась мне в ответ, поставила подарки на пол и погладила меня по плечу. А я не выдержала - обняла ее. Не так много у меня здесь друзей...

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге возникла Зойра. Похоже, ей докладывают о каждом моем шаге...

- Что она делает? - уже сама поняла я недовольное кудахтанье первой жены.

Амаль принялась объяснять, что мы с ней давно знакомы (тут уж мне помогло приложение-переводчик), и я принесла ей подарки в знак хорошего отношения.

- Как давно вы знакомы? - удивилась Зойра.

- Ева жила в доме больше года назад, - кратко, без подробностей о моем тогдашнем положении ответила Амаль, сделав вид, что не знает, в качестве кого я была здесь тогда.

Зойра смерила меня прищуренным взглядом и поджала губы. Обернулась к двери, тихо и неразборчиво отдала ждавшей там служанке какой-то приказ и вдруг потащила меня за локоть прочь.

Вы не боитесь оскверниться, прикасаясь ко мне? - хотелось мне спросить ее, но на такой скорости перемещения пользоваться переводчиком было невозможно.

Мы очень скоро прибыли в малую гостиную, где Зойра наконец отпустила мой измученный локоть, а буквально через минуту туда же вошёл Дальхот. Я сразу узнала его. Этот ледяной демонический взгляд трудно забыть. Молодой человек нисколько не изменился: лицо его было всё таким же каменным и равнодушным ко всему на свете. Еще только переступив порог гостиной, я разблокировала смартфон и приготовила переводчик к работе, так как думала, что Зойра станет допрашивать меня, но теперь все стало ещё серьезнее.

- Дальхот! - обратилась к слуге самая старая жена. - Ты узнаешь эту девушку?

Зойра бесцеремонно указала на меня пальцем, и молодой человек медленно перевёл свой демонический взгляд с её лица на моё. Задержал его на пару секунд, за которые у меня половина внутренних органов, кажется, замерзла и скрутилась в комок, а потом еле заметно качнул головой:

- Нет, госпожа. Я не знаю эту девушку.

Зойра нахмурилась:

- Подумай хорошенько! Это ты привел ее в наш дом год назад, больше некому! Где ты её купил?

Старая жена блефовала, делая вид, будто знает наверняка, что я была рабыней. На самом деле, это только её догадка. Она пыталась поймать Дальхота, но он оказался не лыком шит.

- Уверяю вас, госпожа, что вижу эту девушку впервые, - снова произнес он своим ледяным голосом.

- Ты ведь не мог её забыть? Все знают, какая дьявольская у тебя память...

- Вы правы, госпожа, это абсолютно исключено.

- Что ж, - пробормотала Зойра, - ты можешь идти.

Когда Дальхот удалился, она повернулась ко мне и, сузив глаза, спросила:

- Откуда же ты взялась, Ева?

Я, разумеется, не собиралась отвечать на этот вопрос. Вообще, Расим советовал мне не слишком поддаваться на провокации старшей жены и беречь свою независимость, но быть, разумеется, вежливой и доброжелательной. Поэтому я сказала:

- Мой господин настаивал, чтобы я сообщала ему о каждом вашем поступке по отношению ко мне, особенно если он мне неприятен, но я не хочу с вами ссориться и ссорить вас с господином. Поэтому сегодня я ему ничего не скажу, но прошу вас не преследовать и не оскорблять меня.

Разумеется, мои фразы были совсем не такими гладкими и красивыми, как я привожу здесь, но Зойра, кажется, вполне хорошо меня понимала. Глаза её ещё больше сузились: