Господин

На выходных мы отправились в другой город - примерно за 200 км, чтобы поздравить Амру с прибавлением в семействе. Удивительная это оказалась женщина. Она была младше моего мужа на 5 лет, но выглядела моложе, наверное, на 10, но это не самое странное. У нее были необычные для здешних женщин, довольно светлые глаза - не карие и не черные, а серо-зеленые, с коричневыми вкраплениями. И волосы - тёмные, но не цвета воронова крыла, к тому же с легкой рыжинкой. Я даже не удержалась и спросила, красит ли она их: Амра приняла меня так тепло, что я сочла себя вправе задать такой интимный вопрос на ушко. Она весело рассмеялась и покачала головой:

- Нет, дорогая, мне ещё рано красить волосы, да я и не уверена, что стану это делать. Всякому возрасту - своя красота. Но я понимаю, почему ты спросила: почти все, кто видит меня в первый раз, удивляются моей внешности, а муж не устает повторять, что моим родителям джинны подменили ребёнка. Это, конечно, шутка. Просто вот так причудливо сошлись гены моих родителей...

Ещё одним большим сюрпризом для меня стало то, что Амра прекрасно говорит по-английски - ничуть не хуже своего старшего брата. Я еще не встречала в этой стране женщин с такими навыками.

- У меня способности к языкам, - беззаботно пожала плечами Амра в ответ на мой комплимент, и в её тоне не было ни хвастовства, ни гордости - только констатация факта. - Я немного говорю по-французски и по-испански. Ты ведь знаешь, у нас женщины в основном сидят дома - вот и развлекаемся кто чем может.

И вот самый удивительный факт: Амра была единственной женой своего мужа - довольно знатного и состоятельного человека.

- Такое бывает, - с хитрой улыбкой поведала мне она. - Хотя это и непросто провернуть в мире, где мужчине позволено иметь много законных супруг. И я никогда не боролась за свой уникальный статус - не боролась открыто: не протестовала, не упрашивала, не угрожала. Это обязательное условие успеха. Если хочешь победить мужчину в чем-то, нельзя вступать в открытую конфронтацию - это заведомый провал.

- А что же делать? - спросила я, изнемогая от любопытства.

- Любить, - просто ответила Амра. - Надо так его любить, как больше никто не сможет. Чтобы он чувствовал себя особенно. И в то же время нельзя забывать про игру.

- Игру? - встрепенулась я. - Какую игру?

- В завоевание. Каждый мужчина - охотник в душе, ему нужна борьба. За деньги, власть, женщину. Надо давать ему возможность завоевывать тебя каждый день, но нельзя превращать эту игру в базар: продавать свою любовь за подарки. Тогда он будет думать, что ты любишь деньги, а не его самого.

Пока мы разговаривали, служанка принесла Амре крошечного младенца, завернутого в белые кружева. Он морщил носик и явно собирался заплакать, но ему не давали, пытаясь растормошить и развеселить.

- Маленький господин проголодался! - со счастливой улыбкой заявила пожилая служанка с добрым лицом.

- Да, спасибо, Зафира, - улыбнулась ей в ответ моя золовка, подхватила своего малыша и кивнула мне:

- Пойдем со мной.

Мы уединились в небольшой уютной комнатке, украшенной текстилем и подушками, Амра достала из многочисленных складок на одежде грудь и дала её ребенку. Он быстро, жадно ухватил сосок губами и принялся старательно, сосредоточенно сосать.

- Ты кормишь его грудью! - завороженно пробормотала я.

- Конечно, - кивнула Амра. - Молоко любящей матери - это самая лучшая еда для малыша. К тому же, это огромное удовольствие и для меня. Во время кормления вырабатываются гормоны любви, так что к нему можно даже пристраститься.

Она протянула свободную руку и коснулась моего колена:

- Тебя тоже можно поздравить со скорым пополнением?

Я смущенно кивнула:

- Только не говори другим жёнам, пожалуйста. Боюсь, что узнав, они возненавидят меня ещё больше.

- С чего ты взяла, что они ненавидят тебя?

- Вижу. Они не разрешают мне прикасаться к своим детям, потому что это их оскверняет.

Амра осуждающе покачала головой, как будто услышала об очередной проказе своего ребёнка.

- Я поговорю с Зойрой. Уверена, что все не так плохо, она не злая - просто слишком беспокоится всегда обо всём, как курица-наседка. И её смущает то, что ты иной веры... А ты не думала о том, чтобы...

- Нет! - я позволила себе перебить золовку, потому что не желала выслушивать ничьих рассуждений на эту тему.

Амра взяла меня за руку и успокаивающе погладила её:

- Не бойся, никто не станет тебя принуждать. Ты привязана к своему богу?

- Да. Я считаю Его предательство для себя невозможным.

- Это твоё право. Я знаю несколько женщин, которые переехали сюда из разных стран, вышли здесь замуж и приняли нашего Бога, но они не были религиозны там, у себя. Вера - это очень личная вещь.

Я налила Амре, по её просьбе, немного теплого напитка из стоявшего на столике кувшина, она сделала глоток и вдруг воскликнула, разбудив своего малыша, который уже начал задремывать прямо с грудью во рту: