Господство Короля (ЛП)

Пот стекает по моей спине, а руки дрожат, когда я отпускаю дверную ручку и захожу внутрь. В комнате чисто, но вся мебель покрыта белыми простынями.

Как в гробу.

У меня так и не было возможности попрощаться с ней на похоронах. Я вообще так и не смогла попрощаться.

Мои ноги едва несут меня, когда я пробегаю пальцами по статуям ангелов на ее консоли. Открывая первый ящик, звук эхом отдается в тишине. Ее элегантные украшения и косметика аккуратно сложены.

Я подхожу к ее гардеробу, и там полно ее одежды. Мода устарела на одиннадцать лет, но она шикарна и изысканна, как и все в Алисии. Прижимая платье к лицу, я вдыхаю его. Нет ее запаха.

Он исчез, растворился. Как она.

Слеза скатывается с моей щеки и смачивает ткань. Я вешаю обратно, и закрываю шкаф.

Подхожу к ее кровати, где на прикроватном столике лежит несколько книг.

На них нет пыли. Как и вся комната, она убраны и о ней заботятся. Однако страницы стали желтоватыми.

Три книги черного цвета с жирным белым шрифтом в названии.

Шесть Минут.

Семь Тел.

Восемь Похорон.

Автором является некто по имени Аллен Б. Томас.

На самом деле я не читаю триллеры, так что понятия не имею, кто это.

Открывая первую книгу, я поражаюсь странице с посвящением.

Моей музе,

Пусть каждая муза будет такой, как ты.

Это снова и снова обведено красной ручкой.

Была ли это Алисия?

Слово «муза» вызывает у меня дурное предчувствие. Кто-то другой называл меня так, и я до сих пор не могу понять, что это значит.

Я проверяю две другие книги. Оба посвящения также обведены красным.

Вторая книга посвящена:

Моей музе,

Моему смыслу жизни.

Третья книга:

Моей музе,

Увидимся в аду.

Сидя на полу, скрестив ноги, я открываю три книги и смотрю на них, разложенные передо мной.

Способ, которым они были обведены, агрессивен, даже силен, до такой степени, что оставил отметку в конце каждой страницы.

Должна быть причина, по которой Алисия сделала это. Что она пыталась донести?

Я начинаю читать первую книгу.

Язык, леденящий душу, как в фильме ужасов. В прологе рассказывается о том, как кто-то роет ямы в земле.

Прерывая чтение, мои пальцы дрожат, и струйки холодного пота прилипают к блузке на спине. Сделав глубокий вдох, я продолжаю.

Раскопки продолжаются и продолжаются. Мысли о человеке, который копает, сжимают мой желудок и вызывают острую тошноту в задней части горла.

Воспоминания, которые я так долго хоронила, вырываются на поверхность, как демон, срывающийся со своих цепей. Моя голова наполняется темными, зловещими образами. Черная грязь. Пустой взгляд. Этот...

— Что ты здесь делаешь?

Я вздрагиваю, вскрик срывается с моих губ, когда я захлопываю книгу.

Блядь.

Джонатан возвышается над моей сидячей позой, засунув руку в карман брюк, и его металлический взгляд пронзает меня с крайним неодобрением.

Джонатан. Это просто Джонатан.

Я не знаю, почему мне казалось, что персонаж из книги сейчас выскочит со страниц и задушит меня.

Или затащит в одну из тех ям, которые он выкапывал.

— Ты напугал меня, — выдыхаю я.

— Так что, ты понимаешь, что делаешь что-то не так. Иначе ты бы не испугалась.

Пренебрежение в его тоне выводит меня из себя.

Это почти как совершенно другой мужчина, не похожий на того, кто нажимал на мои кнопки, пока я не развалилась у него на коленях.

Мужчина, заставивший меня почувствовать после того, как я пришла к пониманию того, чего я никогда не почувствую в этой жизни.

Я ненавижу его за это, и никогда не прощу его за то, что он вернул эту часть к жизни без моего одобрения.

— У тебя проблемы с выполнением инструкций, дикарка?

— Что?

— Марго, должно быть, сказала тебе не подниматься сюда.

Я встаю, успокаиваю дыхание, хватаю книги с пола и кладу их обратно на прикроватный столик.

— Я не понимаю, в чем тут проблема.

— Мне не нравится, когда мне бросают вызов, Аврора. Это понятно?

— Тогда тебе не следовало втягивать меня.

Он хватает меня за руку и разворачивает так быстро, что я задыхаюсь, врезаясь в его грудь, моя рука приземляется на его плечо для равновесия.

 

Джонатан смотрит на меня сверху вниз с такой осязаемой тьмой, что я ощущаю дым, исходящий от него и окружающий меня ореолом.

Вот кто такой Джонатан — дым. Вы не можете схватить его или убежать. В тот момент, когда вы думаете, что в безопасности, он появляется из ниоткуда и сгущается с намерением задушить вас.

— Я уже говорил, и это последний раз, когда я повторяю. Если я задаю вопрос, я ожидаю прямого ответа.

— А если у меня их нет?

Мой голос хриплый, тихий, неправильный.

Будь ты проклят, голос.

— Тогда, — он протягивает другую руку и хватает меня за ягодицу, — Я отшлепаю эту задницу.

Я инстинктивно прижимаюсь к нему. Воспоминания о прошлом вечере мелькают у меня перед глазами, и требуется вся воля, чтобы сдержать чужой звук, борющийся за свободу.

— Итак, это, блядь, понятно?

— Да, — бормочу я, чтобы он отпустил меня.