Госпожа

Репетиция ужина Карлотты должна была состояться в ресторане Жоэля Робюшона в отеле «Метрополь». Поскольку я отказалась от обещанных Ермоловым ста штук, жить нужно было поскромнее, поэтому я сняла номер в простеньком отеле у французской границы в Кап-д’Ай, но таксист, отвезший меня туда с вокзала в Ницце, предупредил, что лучше сесть на автобус до Монако, поскольку тут действовали какие-то странные законы и с шести до восьми вечера таксистам было запрещено въезжать на территорию княжества. Дресс-код для ужина Карлотта обозначила как «Ривьера-шик», но что она имела в виду, осталось для меня загадкой. Я чувствовала себя немного странно, ожидая автобус на видавшей виды остановке в нежном, расшитом цветами шелковом платье от Эрдема. Однако сама поездка на многое открыла мне глаза. Когда белый автобус наконец подъехал, ни одна из пассажирок даже не взглянула на гофрированные оборки моего платья в пол, наверное, потому, что сами они выглядели, как будто только что вернулись с девичника в универмаге «Селфриджес». Сумочки с монограммой Сен-Лорана с шуршанием терлись о стеганые клатчи «Шанель», корсеты с радужными лентами от Алайи соревновались с золотыми молниями «Бальмен», а каблуков ниже восьми сантиметров тут вообще не наблюдалось. Но только когда я начала прислушиваться к разговору сидевшей за мной пары — женщины постарше, уткнувшейся в свой айфон, и поразительной красавицы, которая, судя по всему, приходилась ей дочерью, — до меня наконец дошло, что я оказалась среди проституток. Разумеется, не самого высокого уровня, раз они еще не успели обзавестись квартирой в самом ужасном уголке Европы с точки зрения налогообложения, и все они направлялись на ночную смену. Сидевшая за мной мать была сутенершей собственной дочери и занималась обсуждением программы вечерних вызовов на хорошем, чопорном английском, а девушка спокойно смотрела в окно из-под прямой снежно-белой челки. Автобус медленно пробирался по серпантину, я прикрыла глаза и стала прислушиваться к разговорам этих экзотических птичек. Я словно оказалась в Лондоне на своей бывшей работе в клубе «Гштад» и сразу узнала привычные разговоры, сопровождающие торги между красотой и деньгами, которые когда-то слушала каждую ночь. Вот только эти девушки были серьезными профессионалками. Через проход от меня еще две блондинки обсуждали степень, в которой разные противозачаточные таблетки помогают сократить период менструации:

— Ну ты же знаешь этих арабов! Если у тебя месячные — всё, на выход!

Брюнетка с соблазнительными формами мило ворковала с клиентом по телефону, а сама закатывала глаза и показывала своей хихикающей подружке, что ее сейчас стошнит.

На их месте могла бы быть я, подумалось мне. Много лет я потратила на изучение мира прекрасного, полагая, что талант, энергия и ум помогут мне сделать настоящую карьеру в мире искусства, но вскоре узнала, что этого недостаточно и что моего босса Руперта интересует исключительно мое тело. Воспользовавшись телом, я обманула весь мир и начала собственную игру. Однако все легко могло бы сложиться совсем иначе, этого я отрицать не могла.

Коридоры, ковры, незнакомые лица в безликих гостиничных номерах, профессиональные трюки и сложенные купюры, мясорубка в горячей ванне, а потом ползешь домой на рассвете, едва держась на ногах. Через мягкую кожу сумочки я нащупала бумажник, аккуратно свернутую пачку пятидесяток, кредитные карточки, ключи от моей роскошной квартиры в Венеции, но все эти талисманы почему-то впервые не придали мне уверенности в себе. Я не чувствовала благодарности судьбе за то, что не принадлежу к этому миру, а лишь отстраненность и пустоту, как будто бледный шифон платья защищал меня, подобно доспехам. Глядя на этих задорных, смирившихся со своей судьбой девушек, я ощущала лишь одиночество.

Что ж, вот такая история вышла, и что дальше? Возьми себя в руки, Джудит! У тебя же есть друзья, правда? Даже несколько! Сейчас встречусь с Карлоттой и Стивом, да и Монако я никогда не видела. Работницы любви покинули автобус, и я сразу пришла в себя. Поднимаясь на холм к «Метрополю», я миновала «феррари», сияющий оранжевый «бентли»-кабриолет и мужчину, подозрительно похожего на Джонни Холлидея, и наконец дошла до входа в отель. Карлотта встречала гостей у дверей банкетного зала ресторана в развевающемся открытом платье от Пуччи, на котором на всякий случай были разрезы с обеих сторон. Здоровенный камень, который я видела на ее левой руке, уступил место еще более внушительной композиции из желтых бриллиантов. Присмотревшись к лысому очкарику, восторженно сжимающему руку невесты, я заметила, что и Герман уступил место, причем, кажется, своему дедушке. Карлотта с сомнением воззрилась на меня, но тут же узнала и бросилась мне на шею, как будто я была ее давно потерянной сестрой. Мы немножко пообнимались и поцеловали пустое пространство, а я, улучив момент, шепнула ей на ухо:

— И как зовут счастливчика?

— Франц, — ответила она. — Он швейцарец!

— А куда делся Г.?