Госпожа

На покосившееся крыльцо, согнав со ступенек прикорнувшего на солнцепеке кота, вышла босая, одетая в грубую длинную серого цвета льняную рубаху женщина с усталым лицом, которая смотрелась значительно старше своих тридцати пяти лет. В лицах обоих женщин просматривалось не явное, но бесспорное сходство, которое бывает у не самых близких родственников. Но только лицами они и были отдаленно схожи. Во всем остальном ничего общего. Хозяйка подворья сухопарая, почти безгрудая, с выпирающими из выреза рубахи ключицами, длинными, тонкими жилистыми руками. При этом тонкие конечности увенчивались довольно большими костистыми ладонями и ступнями. Русские крестьянки всегда надрывно работали, таща в основном на себе и хозяйство, и детей. А в конкретном случае от ушедшего в Саратов на заработки мужа помощи вообще ждать не приходилось.

В сравнении с хозяйкой подворья ее старшая родственница уже давно жила совсем иной жизнью. По внешности и одежде, она вполне походила на городскую мещанку, имевшую некий стабильный источник существования. Сама фигура гостьи свидетельствовала, что она, и ест досыта, и тяжело работать ей не приходится. О том само за себя говорило невозможное для постоянно пластающейся в доме на огороде и скотнике крестьянки дородство гостьи, когда с возрастом накапливаются на груди, животе, бедрах запасы естественного бабьего жирка. А округлые щеки и почти полное отсутствие морщин на лице позволяло ей казаться даже моложе своих лет. Будучи почти на двадцать лет старше своей родственницы гостья смотрелась, ну разве что ненамного старше и куда более привлекательно.

– Тетя Глаша!… Ох господи… у нас тут грязно, не обмарайся. Дай я тебя провожу…

Марфа бросилась навстречу гостье, явно стесняясь царящей на дворе неухоженности и стремясь поскорее провести гостью в дом. Гостья, поднимаясь по скрипучим ступенькам крыльца, брезгливо покосилась в сторону скотного двора, откуда исходил соответствующий неприятный запах…

Обычно приход тетки являлся для Марфы чем-то вроде праздника. После смерти матери тетка оставалась для Марфы единственной старшей родственницей с материнской стороны, но то было не главное… Главное то, что тетка в деревне с давних пор занимала особое положение, ибо уже более тридцати лет жила не деревенской жизнью, а служила горничной у господ, потомков бывших владельцев Подшиваловки, помещиков Римских-Корсаковых. Именно на тетю Настю, тогда еще совсем молоденькую пал выбор господ, когда они искали прислугу. Тогда господа могли кого угодно взять, в том числе и ее старшую сестру, мать Марфы. Тогда бы совсем по другому сложилась жизнь и матери и самой Марфы. Но господа искали девку незамужнюю и без детей. Потому и повезло тогда тете Насти. Ох, как повезло, потому что не за простого крестьянина вышла она потом замуж, а опять же за барского слугу, за конюха. И дети ее выросли на барском дворе, ни голода, ни прочего лиха не знали. А потом на те деньги, что на службе у господ их родители скопили, поехали двоюродные братья и сестра Марфы в город, в Саратов. Братья выучились ремеслу, сестра тоже там устроилась, вышла замуж за приказчика. В общем, уготовала тетка своим детям совсем не ту жизнь, которую проживала ее племянница.

– Я вот что к тебе пришла Марфуша, – тетка допила чашку чая и отставила ее к стоящему посередине стола самовару.

После паузы, обозначившей значительность её слов, она продолжила:

– Вот что, собираюсь я с барского двора съезжать и к детям в Саратов подаваться.

Тетка вновь замолчала в ожидании реакции племянницы. Марфу слова тетки явно ошарашили. Она не могла взять в толк, как это можно добровольно отказаться от, как ей казалось, легкой, сытой и чистой жизни и ехать в город к детям. Да, там ее двоюродные в общем неплохо обустроились, но насколько она знала, не слишком жируют, более того сами постоянно пользовались денежной поддержкой от матери. Ведь тетя Глаша являлась весьма значимым лицом в расположенном рядом с Подшиваловкой барском имении. И хоть тетка не больно жаловала племянницу, но в особо тяжелые времена, когда семье Марфы грозил голод, а это случалось когда муж Марфы Петр приносил с отхожего промысла мало денег… В такие годы тетка хоть и не очень щедро, но помогала, и деньгами, и продуктами, спасая, если не от голодной смерти, то от участи побирушек.

– Как же, теть Глаш? Неужто ты из барской усадьбы-то совсем уйдешь? – недоуменно спрашивала Марфа. – Разве тебе у господ плохо живется?