Госпожа Алая Лента

– Оставь, – царевна поднялась и схватилась дрожащей рукой за плечо наложницы, – если боги хотят, чтобы все получилось так… Я не боюсь ни боли, ни смерти, и буду сражаться, пока способна стоять.

– Боги накажут каждого за неправый бой, – Песнь В Ночи повернулась к Алой Ленте, но отчеканила слова так, чтобы слышало все племя, – дай себе луну на отдых, и после бейся с тем, кого выберут боги.

Опираясь друг на друга, женщины пошли в шатер наложниц. Серая Шкура смотрел им вслед.

– Не знаю, кого выберут боги, – сказала Алая Лента подруге, – но я тогда буду биться с ним же. Через луну? Через луну.

На следующий день отряд вновь отправился в набег, но стоило минуть луне, как часть воинов возвратилась. И среди них был Серая Шкура.

Алая Лента встретила его в одеянии царицы. Воля богов еще не была известна, но племя уже приняло дикарку как свою правительницу, слушаясь ее во всем. Пусть она проиграла воину в бою, но продержалась так долго, как не каждый из войска мог бы. К тому же, Алой Ленты избегал даже сам шаман, полагая в ней некое могущественное колдовство. Сама царица не спешила кого-либо разубеждать в подобных подозрениях, как бы нелепы они ни были.

Песнь В Ночи, ставшая изъявительницей воли царицы, подошла к Серой Шкуре и передала ему повеление своей госпожи: день отдыхай, пей, ешь, веселись, но следующим утром готовься к бою, что решит судьбу племени. Сможешь победить – ты, и никто иной, станешь правителем.

Всю ночь Серая Шкура пролежал в сладких грезах, воображая, как станет владыкой племени. Он размечтался так, что расписал себе жизнь на десятилетия вперед – полные покорных рабынь, сладкого сидра и богатой добычи десятилетия. Лишь перед самым рассветом воина сморил сон.

Наутро Серую Шкуру разбудили соратники, сказав, что Алая Лента уже ждет его на поле брани. Воин неторопливо оделся (баба подождет! Хоть царица, хоть кто!) и вышел из шатра.

Этот бой, еще не начавшись, уже отличался от того, что был луну назад: на сей раз у ристалища толпилось все племя, а не только воины, как на свадьбе вождя. И вместо тяжело дышащей, бледной после расправы над мужем невесты, к Серой Шкуре обернулась воительница в доспехе, с мечом в руках.

– Это все еще неравный бой, – сказала какая-то женщина на ухо Песни В Ночи, державшей щит, – смотри, он ее на локоть выше!

Серая Шкура был удивлен, но не напуган. Без страха он вынул меч из ножен и бросился на противницу. Разгорелась жаркая схватка. Алая Лента оказалась куда способней к сражению на мечах, чем к кулачному бою. Однако долго это не продлилось – не успел бы никто и десяти раз хлопнуть в ладони, как Серая Шкура рухнул на песок, истекая кровью. Он еще мог держать меч и щит, но ноги его были слишком изранены, чтобы продолжать биться.

– Сдаюсь! – Крикнул он, больше недоумевающий, чем разозленный. – Боги выбрали тебя. Ты царица!

Алая Лента застыла над поверженным врагом с занесенным мечом.

– А знаешь, почему они выбрали меня? – В голосе чужеземки еще слышались следы говора ее родины. – Потому что нельзя сражаться до победы или до смерти. Можно лишь и до того, и другого одновременно.

Она опустила меч, пронзая грудь врага.

– Я победила бы, даже если б погибла в схватке с тобой, воин. Я умерла бы царицей. Ты умираешь никем.

После этой схватки Алая Лента выбросила меч, которым убила противника. Говорят, его присвоил кто-то из бывших рабов – она всех отпустила. Но продать не смог, слишком тот успел заржаветь.

Так проще

Меня всегда интересовала тема зомби, так уж случилось. Первым, конечно, был Говард, за ним подтянулись серия книг об Аните Блейк, игра Resident Evil (и фильмы в придачу), там рукой подать было до «Ходячих мертвецов».

Блин, я обожала этот раздел фантастики!

Пока не начала встречать настоящих зомби на улицах.

Мне было лет четырнадцать – не помню точно, просто одним из зимних дней, когда мы с одноклассницами толкались на Проспекте Мира в толпе, привычно шутя, что апокалипсис давно наступил, я вдруг обернулась и увидела перед собой ходячий труп. Нет, правда: круги под глазами, темнее, чем от любого недосыпа, остановившиеся зрачки. Приоткрытый рот с ниткой слюны, бегущей по подбородку. А потом я поняла, что чувствую запах. Он всегда витал в метро, но я думала, это нормально – много людей, кто-то мусорит, я, вроде, даже как-то видела крысу на путях.

До подножия лестницы я проделала путь спиной вперед, не думая, что могу упасть, если человек передо мной отшагнет слишком далеко. Но зомби – тот, тогда – меня не тронул.

Второй раз был буквально через месяц. Снова в метро. Мы ехали с мамой, я увидела мужчину, растянувшегося прямо на полу вагона и хотела подойти. Вдруг ему требовалась помощь? Мама одернула меня, точно маленькую.

– Не трогай, пусть, ему так проще.

Мы продолжали ехать. Я, как завороженная, смотрела на высунутые из-под задранных штанин по самые колени ноги мужчины – определенно, гниющие слишком сильно. Так что ни на какую кожную болезнь не списать. Слишком.