Госпожа Чудо-Юдо

Я невольно попятилась, шокированная открытием. Этот извращенец-социопат сломал руку… и при этом умудрялся получать от своей боли реальное эротическое удовольствие! Правда, по большей части катализатором возбуждения послужило осознание своей власти над ситуацией в сочетании с болью и моим «жалостливо-глупым» поведением. У него даже встопорщилась ширинка, которую прикрывало полусогнутое колено. Но эмпатии-то физическая преграда не помеха…

Вот псих.

Надеясь сменить тягостно-пошлое направление его мыслей, я ровно произнесла:

– Расскажи мне, Лау. Расскажи подробно всё, что произошло, начиная со вчерашнего дня, когда вы с Гхорром отправились работать в зверинец, и заканчивая переломом твоей руки.

– Да, госпожа… только… прошу вас, можно мне стакан воды?..

Я молча прошла к кулеру с питьевой водой, нацедила жидкость в пластиковый стаканчик, затем порылась в аптечке и бухнула в воду сразу две шипучие таблетки обезболивающего. Для надёжности. У меня не было ни малейшего желания ощущать нездоровое наслаждение Лау.

При виде бурлящей жидкости, в которой полным ходом шел процесс растворения, наглый социопат ничем не выдал своего удовлетворения и с очень натуральной с виду благодарностью выдохнул:

– Спасибо, госпожа! Спасибо!.. Вы так добры к своему рабу… – и жадно опустошил стакан, хотя на самом деле его жажда была не такой уж сильной.

Затем «случайно» задел о собственное колено сломанную руку, дернулся и зашипел – действительно от боли. Однако он не только был склонен получать от острого дискомфорта крайне своеобразное удовольствие, но и виртуозно умел абстрагироваться от физических ощущений вообще. Ну просто идеальный адепт для испытаний премудрого Бойре!

И сейчас его занимала основная цель – вытянуть из меня как можно больше жалости. В идеале, склонить сначала к лечению руки, чтобы на некоторое время закрепились отношения «врач-пациент», а затем только доверительно поведать тщательно продуманную версию происшествия с гратерой.

Прикинув варианты так и эдак, я решила исполнить его горячее желание. Тем более, что после откровений Лау мне захочется не лечить его, а прибить. И я не хочу, чтобы он отвлекался от процесса осознания причинно-следственных связей своих поступков на физические недуги – ни в момент оглашения наказания, ни потом.

Тем временем предмет моих размышлений, показательно баюкая изломанное запястье, со вздохом начал:

– Дело было так, госпожа…

– Подожди, – прервала я его. – Сейчас быстро с рукой разберусь, и продолжим.

Доставая из аптечного шкафчика бытовой рентгеноскоп, противовоспалительный гель и шину с фиксирующим органическим нарукавником, я наблюдала за Лау через блестящую внутреннюю поверхность дверцы. Она, как замутненное зеркало, отразила победную усмешку социопата, скользнувшую по капризно-чувственным губам.

Смещение кости я исправила быстро, не церемонясь, и в таком же ускоренном темпе наложила шину, зафиксировав ее нарукавником. Рентгеноскоп подтвердил: несмотря на отвращение к пациенту, перелом обработан качественно. Это было несложно – в ксенозаповеднике через мои руки прошло немало травмированных животных.

Тщательно вымыв руки, я прислонилась плечом к стене и велела:

– А теперь рассказывай.

Лау почтительно склонил голову.

– Работа началась, как обычно, госпожа. Меня не раз отправляли в зверинец помогать… м-м… помогать, да… – он резонно спохватился и решил не напоминать мне лишний раз о своем приятеле-насильнике, который томился теперь в пещерах забыванцев. Затем с преувеличенным дружелюбием покосился на соседа по лазарету: – Помнишь, как мы вместе с тобой таскали в сады удобрения из загона индрика этой весной, Шед?

– Помню, – хмуро отозвался тот.

Шеду не нравилось то, как самоуверенно Лау «манипулирует» моей жалостью – он не раз сталкивался с его уловками, – но выразить свои подозрения вслух пока не решался. О трагедии в зверинце и покушении гратеры на хозяйскую жизнь все рабы уже знали, насплетничавшись за ночь, и теперь бурно обсуждали, какие будут последствия. А главное – чьи головы полетят.

– Это для повышения урожайности миртошки, госпожа, – пояснил Лау, как будто делился со мной великим откровением. – В этом году, благодаря нашим с Шедом усилиям, будет очень хороший доход. Может, даже двойной, если ещё разок перенести из загона индрика верхний слой земли…

Что-то начало настораживать меня в его поведении. С каких пор Лау заделался страстным агрономом и ревностным трудягой во имя урожайности миртошки?

До этого момента я считывала лишь поверхностные мысли и эмоции этого зловредного социопата. И поняла только то, что он тянет время с неясной целью. Что ж, придется копнуть глубже, как бы ни было страшно, что в следующую секунду это аукнется мне болевой отдачей.

– Что ты скрываешь, Лау? – неожиданно спросила я.

И, едва новоявленный «агроном» в замешательстве перестал толковать об удобрениях, безоглядно ринулась прощупывать его разум не вскользь, а в самую глубину.