Госпожа Дозабелда

– Я вот о чём подумала – весело прощебетала Даздраперма, когда электричка тронулась в путь. – Давайте себе новые имена придумаем, а?

– Чем тебя не устраивает твоё так и поющее о революционной романтике имя? – ухмыляясь спросил Ебелдос.

– Оно мне кажется несколько старомодным, – ответила младшая из потомков Владлена Кузькина, пытаясь сохранить видимость спокойствия.

– Старомодное – это Фёкла, Авдотья или какая ни будь Агриппина, но никак не Даздраперма. Так что выше нос сестрёнка! – продолжил глумиться над сестрой Ебелдос.

– Оно, это, как его? Неблагозвучное, вот! – На одном дыхании выпалила сестра.

– Знаешь, в Сибири один чудак назвал свою дочь Диареей – и ничего, живёт как-то, – с непроницаемым видом ответил старший в роду и, отвернувшись к окну, сделал вид, что занят подсчётом деревьев.

– Кто живёт, чудак или дочка? – лениво уточнил Ваучер.

– Бедняжка! – печальным голосом подумала вслух Дозабелда.

– А я всё равно не хочу быть Даздрапермой, хочу, чтобы меня звали Пэрис! – покраснев от нахлынувших на неё эмоций, заявила младшая. Как многие девочки её возраста, она была фанаткой Пэрис Хилтон.

– Зачем тебе это буржуазное имя? – отлип от окна Ебелдос и отхлебнул пива из бутылки.

– Тебе не кажется, что твои шутки несколько неуместны? – ледяным тоном произнесла Дозабелда.

– Смотрите, госпожа коммунистка сердится! – расплылся в довольной улыбке Ебелдос.

– Не понимаю, чем твоя любимая "стратегия 31" лучше взлелеянной веками человеческой истории идеи социальной справедливости? – зло посмотрев на брата, спросила старшая из сестёр с искренним недоумением.

– Между прочим, когда тебя повязали последний раз, Рауф отдал ментам десять тысяч, – добавила младшая.

– Мне наплевать на то, сколько тысяч заплатил Рауф, десять, пятнадцать, двадцать или сто. Ходил на митинги – и буду ходить! – зло прошипел Ебелдос и снова отвернулся к окну.

– Мы все и мать живём на его деньги! – гневно отрезал Ваучер.

– Уже за то, что этот чурка проживает в нашей квартире, он нам должен, – не отворачиваясь от окна, тихо сказал старший из братьев.

– За чурку можно и по роже получить! – взревел младший. Отчима он очень любил и уважал.

– Мальчики, только не деритесь! – взвизгнула Даздраперма, с надеждой озираясь по сторонам – Контролёры! – добавила она уже более спокойно и осторожно, пока никто не видит, отпила пива из бутылки брата.

Купив у контролёров четыре билета до следующей станции, дети Владлена и Светланы замкнулись в себе и больше часа не разговаривали. Первой решила нарушить молчание младшая сестра. – Может, будете называть меня Пэрис, хотя бы при посторонних? – осторожно спросила она, а после, немного подумав, добавила. – Ну, вы же знаете, как сокращают моё имя в школе. – В школе младшую Кузькину дразнили Спермой, что для девицы четырнадцати лет было величайшей трагедией всей её жизни.

– Я не против, – поддержала её Дозабелда, которую величали Дозой не только в школе, но и в медицинском колледже, третий курс которого она окончила этим летом.

– Ну, тогда я буду просто Васька! – вступил в разговор Ваучер, отложив в сторону свежий номер РБК-daily. Имея в школе, а позже и в колледже, где сейчас постигал секреты маркетинга, кличку "Две волги", он нисколько не переживал по этому поводу, так как был от природы весёлым и жизнерадостным человеком, но предложение Даздрапермы, тем не менее, счёл разумным и своевременным.

– Хорошо, раз вы так решили, то я с сегодняшнего дня буду Евгением, а Дозабелда Даной! – не терпящим возражений тоном заявил Ебелдос. Стоит отметить, что этот будущий юрист как в школе, так и в институте не имел совсем никаких прозвищ. Возможно, это получилось от того, что он всегда сперва пускал в ход кулаки и только после разговаривал, а может быть из-за того, что окружающим казалось его имя достаточно оскорбительным само по себе, без всяческих добавлений, сокращений и искажений, но звали его только полным именем всегда и абсолютно все.

– Ты ни о чём не забыл спросить меня, братик? – недобро улыбнулась Дозабелда. – У меня уже есть новое имя! – не скрывая раздражения, продолжила она.

Сразу, как только им с братом исполнилось по восемнадцать лет, она сделала две очень важные для неё вещи, на которые ранее не давали согласие мать и отчим. Первым делом Дозабелда, даже не по постившись положенных сорока дней, крестилась. День, правда, выбрала не очень удачный, и после оглашения священником списка из четырёх имён, выбрала своей небесной покровительницей Ираиду деву Александрийскую, так как становиться Ксанфиппой, Полискенией или Ревеккой ей не хотелось совершенно. Сходив в паспортный стол, Ираида Владленовна Кузькина подала заявление на приведение своего официального имени в соответствие с христианским. Однако то ли высокое миграционное начальство не спешило рассматривать её заявление, то ли вовсе его потеряло, но сейчас, по прошествии более чем полугода, она всё ещё оставалась Дозабелдой.