Госпожа души моей

Алира, не ожидая такого финта, влетела ему в грудь. Знакомый аромат лаванды и леса с примесью ягодного вина ударил в голову. Если привстать на носочки, можно уткнуться носом в ключичную ямочку и почувствовать запах мужчины и вкус страсти. Эрик едва кивнул, и Син тут же ретировался, весело заявив:

– Я, наверное, пойду на воздух, что-то здесь стало слишком жарко.

– Как ты? – шепнул Эрик, нежно касаясь смоляных локонов.

– Хорошо. – Его рука переместилась, поглаживая костяшками пальцев ее щеку. – Что ты делаешь? – спросила тихо, едва дыша.

– Пока ничего.

– Не нужно. – Она попыталась высвободиться – тщетно.

Эрик обвил тонкую талию и притянул к себе. Сердце Алиры билось, так же сильно, как и его. Наконец-то рядом, близко. У него словно крылья выросли, а голову кружило от желания быть с ней, быть в ней. И Алира пылала не меньше. Ее запах дразнил, а вкус, каждый оттенок которого помнил отчетливо, так и мазал по губам.

– Я тосковал по тебе, – шептал Эрик. – Ты стала еще прекрасней. Два года… Боги, я с ума сходил…

Он привычно намотал волосы на кулак, открывая шею, впиваясь в нее горячим поцелуем, обжигая каждым прикосновением. И Алира улетала, как в первый раз, так всегда было с ним. Очнулась только когда почувствовала, что халат соскользнул с плеч, а кружево сорочки почти освободило грудь.

– Прошу тебя, не надо, прошу, отпусти меня, – просила Алира. Она не выдержит, просто не выдержит, когда снова останется одна. – Прошу, Эрик. – Если он не остановится, она отдаст ему все – ему невозможно отказать, – но как же больно будет потом.

Он резко замер, услышав ее мольбы. Его Алира просила? Не требовала или отбивалась, а просила? Он поднял острый подбородок, заглядывая в мокрые от слез глаза.

– Алира, прошу, не плачь, – он губами пытался осушать ее слезы, вкладывая всю нежность и ласку, что в нем имелись. – Прости, моя радость, прости.

Она не выдержала и крепко обняла его, наслаждаясь близостью: не только страстной, но и той, родной. Они ведь не чужие. Эрик ответил, сжимая ее сильно, отрывая от пола. Его сладкая девочка. Боги, как же он скучал, как тосковал без нее. Сейчас он это чувствовал даже ярче, чем когда целовал ее.

– Я провожу тебя, – помогая надеть халат, сказал он. – Во дворце столько чужаков, мало ли что.

«Ты – самая большая опасность для меня!» – воскликнула Алира, но вслух ничего не сказала.

Они в молчании достигли спальни и остановились.

– Я могу войти?

– Конечно, нет! – Алира про себя аж всплеснула руками. Меланхоличное настроение как ветром сдуло. Каков наглец!

– Думаешь, я до такой степени не владею собой? Я хочу посмотреть, как она спит.

Алира с сомнением, но все же открыла дверь, пропуская его вперед. Эрик осмотрелся и спросил:

– Где детская?

Она прошла мимо него и открыла дверь в спальню дочки. Няня тоже спала. И лучше бы ее не будить. Слухов не оберешься.

– Она так похожа на Лансиля в этом возрасте, – шепнул Эрик. Алира мягко улыбнулась. Так приятно было просто стоять и смотреть на их дочь. И обвинила она его в распутстве безосновательно. – Только губы у нее такие же красивые, как у матери. – Нет, не зря обвинила!

– Ты завтра примешь участие в охоте? – поинтересовался уже на выходе из спальни.

– Да.

– Тогда до завтра. – Эрик взял ее руку и поцеловал запястье.

Алира закрыла за ним дверь и прислонилась к ней. Чувства переполняли, а грудь бурно вздымалась. Она ведь была молода и до сих пор мерила время человеческой меркой. Ей казалось, что пока они не виделись, он забыл ее, но сейчас Эрик доказал, что помнил, все помнил. Неужели у него остались к ней чувства? Алира упала на кровать, не сдержав довольной улыбки. Да, это неправильно. Разве можно желать чужого мужа?! Но, видят боги, ее душа пела сейчас. Эрик тосковал по ней. Эрик – ее король, ее господин, ее мужчина. Она вздохнула мечтательно и обняла подушку. Будет день – будет пища…

Раннее утро было настолько свежим, что казалось, будто ночью прошла гроза. Солнце только-только взошло на небе, развеяв последние ночные тени. Тяжелый бархатный зной летнего дня, который окутает дворец через пару часов, пока не вступил в свои права, а прохладный ветерок мягко шевелил листву, вызывая легкую рябь.