Госпожа Клио. Восход

Даша поднялась, не выпуская книгу из рук; сделала шаг. На ее лице застыла какая-то неестественная улыбка, и Женя никак не мог представить кокетливого движения плеч, которое заворожило его при первой встрече. Ему пришло в голову, что движется она, как лунатик, и, возможно, впоследствии даже не вспомнит об том, что делает сейчас.

Даша медленно приближалась. Зрачки ее немигающих глаз метались по Жениному лицу, то ли пытаясь за что-то зацепиться, то ли просто не в силах оторваться от него. Она, конечно, могла б сесть рядом, но Женя, направлявший движение, тянул ее к себе, и Даша осторожно, как птица, готовая вспорхнуть при первой опасности, опустилась к нему на колени. Пальцы ее разжались. Книга осталась у Жени, но больше в ней не было никакой необходимости. Прикрыв глаза, Даша клонилась на бок, пока не нашла точку опоры на Женином плече. Теперь он чувствовал на шее ее дыхание. Осторожно положив книгу, прижал девушку к себе. Она повернулась, устраиваясь поудобнее; глубоко вздохнула. Ее умиротворенное лицо находилось совсем близко, и Женя внимательно изучал подрагивающие ресницы, матовую гладкую кожу; рот, который подрагивал, не решаясь приоткрыться – это выглядело б слишком откровенно, а так он притягивал какой-то тайной. Женя коснулся его губами и не встретив сопротивления, грубо раздвинул языком. Даша обхватила Женину шею, наверное, боясь, как бы он не перестал ее целовать. Точка опоры потерялась, и они оба стали плавно опускаться на диван. Мешавшая книжка безжалостно полетела на пол и скользнув по гладкой поверхности, исчезла под столом.

Дальше все развивалось по типовому сценарию, обкатанному в течение столетий. Неважно, что когда-то не существовало не только колготок, но даже нижнего белья – зато в моде было множество подвязок, да и сама одежда не имела таких замечательных удобных застежек, как теперь. Инстинкт во все времена срабатывал одинаково.

Даша стонала, впившись ногтями в Женину спину; ее грудь «растеклась», и оказалась вдруг не настолько красива, как представлялось под розовым халатиком. …А может, дело в том, что при обладании всегда теряется чувство прекрасного, заключенное в тайне?.. – Жене в голову успела прийти и такая мысль, однако после нее ему стало стыдно, – я ведь мечтал об этом моменте, не решаясь даже назвать его вслух, а теперь?.. Неужто не бывает ничего, остающегося навсегда прекрасным?.. – мысли отправились в философское путешествие, но Даше это было только на руку, иначе все закончилось бы гораздо быстрее.

Тем не менее, любое действие рано или поздно приходит к логическому завершению. И к Жениной чести, он успел поймать этот критический миг. Даша в страхе замерла – ведь все могло завершиться не так благополучно, как хотелось бы, но потом обмякла, почувствовав на животе липкую жидкость, а Женя устало скатился на край дивана.

…Нет, все-таки прекрасное остается прекрасным!.. – он ласково гладил растрепавшиеся Дашины волосы. Лоб ее был влажным от пота, а один глаз чуть размазался, но какое это имело значение?.. Нашел губами сосок и нежно прикусил его. Даша блаженно улыбнулась, открыв глаза. Ее блуждающий взгляд пополз по потолку сначала справа налево, потом обратно… и вдруг улыбка исчезла; глаза заморгали часто-часто, как будто она только проснулась.

– Пусти, – она неловко отодвинулась, – мне надо в душ. Здесь горячая вода есть?

– Конечно, – Женя хотел встать, но Даша опередила его.

– Я сама, – она подхватила разбросанную по полу одежду и исчезла в коридоре так быстро, что Женя не успел ничего понять.

В ванной полилась вода. Женя рассеянно закурил, осматривая комнату, но в ней все осталось по-прежнему, и если б не шум воды, можно было подумать, что он сошел с ума.

Отсутствовала Даша гораздо дольше, чем он ожидал, зато появилась полностью «упакованной», с подправленным глазом и накрашенными губами. Последнее значило, что, скорее всего, целоваться она больше не собиралась. Женя решил, что правильно сделал, тоже одевшись, иначе б выглядел весьма глупо.

Даша стояла в дверях, глядя настороженно, будто ожидая приговора. А какой приговор он мог вынести? Дежурные слова о любви казались смешными в подобной ситуации, да и не такая она дура, чтоб принять их за чистую монету. Не говорить ничего тоже было как-то не по-человечески – в конце концов, не звери ж они, чтоб молча удовлетворить свои желания и разбежаться по норам, или берлогам, или где там еще могут жить звери?..