Госпожа Клио. Заходящее солнце

…Да, именно сейчас! Завтра я уже ничего не напишу! Если наступит завтра, а я ничего не сделаю – конец!.. Он поспешно разрезал веревки и принялся уставлять картинами диван, пол, подоконник; потом встал в центре образовавшегося мира, испуганно озираясь по сторонам. Взгляд его медленно полз по полотнам, словно легкой лодкой скользя по волнам памяти. …Нет, не лодкой! – сообразил он, – лодок тогда не было… были плоты… плоты… Он уставился на серую массу воды, которая низвергалась с высоты мрачных утесов. Внизу ее встречали черные камни, торчавшие, как зубы дракона, и вода взрывалась белой пеной и тысячами брызг.

На секунду Женя представил, как летит по этой стремнине …Да! Это ощущение полета в никуда… на плоту!! Я ведь описывал его!.. Нет, я летел сам!!! Значит, это было и просто надо двигаться дальше!.. Потом была дорога – дорога по жуткой ночной сельве… Он поспешно уселся за стол, придвинул бумагу…

«…Когда-то дорога, по которой двигался отряд, считалась одной из самых оживленных, так как соединяла портовый Тумбес со столицей Куско (Кахамарка располагалась как раз на середине пути, являясь своеобразным центром предгорных провинций). Но сейчас дорога вымерла, и лишь редкие гуанако хоть чем-то радовали голодных испанцев.

Городок Кахас, на который Манко возлагал определенные надежды, оказался разрушен так же, как Тумбес, и не мог предложить ничего, кроме руин, да десятка брошенных трупов. Боевой дух отряда падал с каждым днем, и Манко, постоянно следовавший рядом с капитаном, все отчетливей убеждался, что перед ним самые обыкновенные люди, подверженные страху, усталости, болезням – причем, люди, менее приспособленные к жизни в горах, чем, например, он сам. Только металлические одежды и лошади могли дать им преимущество над инками. Однако лошади хоть замечательные, но всего лишь животные, и две из них, вместе с всадниками, уже сорвались в пропасть. Да и грозно блестевшие доспехи, вроде, становились все тяжелее.

…Тогда, может, зря я веду их в столицу? Проделав длинный и утомительный путь, солдаты превратятся из посланцев Солнца, спешащих на помощь, в горстку изможденных, ни к чему непригодных существ неизвестного происхождения. Хотя во всем есть свой смысл – если они не смогут достойно биться, Великий Инка сделает из них рабов; таких рабов, каких нет ни у кого. А в благодарность он предложит мне должность при дворе и я смогу жить в Куско, получать подарки от самого Великого Инки!.. Но для этого надо еще добраться туда. А если и Кахамарки больше нет? Тогда ведь, разозлившись, капитан может, вообще, не пойти дальше, а меня они просто убьют…

О таком исходе думать не хотелось, потому что жизнь все-таки продолжалась – Манко несколько раз видел притаившиеся в скалах фигуры, одетые в цвета чанка, но те успевали исчезнуть быстрее, чем он успевал показать их капитану. Удивительно, но чанка ни разу не пытались атаковать чужеземцев, а это говорило о том, что их действия не стихийны, и они имеют какой-то конкретный приказ. Только, вот, от кого он исходил? Какой безумный курака решился объединить их, чтоб грабить и жечь города Великого Инки? Эту загадку Манко решить не мог. Его взгляд равнодушно блуждал среди серых скал, отвесных водопадов, обрушивавших массу с высоты в десятки вара,[28] и ждал, когда в конце однообразной бесконечной дороги появится город, где все должно разъясниться.