Госпожа Мк.Вилльямс во время грозы

Я принесъ ее и надлъ. Штука эта была порядочно тяжелая, неуклюжая и неудобная, въ особенности въ жаркую ночь и въ душной комнат. Собственно съ меня было боле чмъ достаточно и надтой на мн ночной сорочки.

— Мортимеръ, я думаю, что надо защитить и твой животъ. Будь другомъ, наднь твою саблю гражданскаго стражника…

Я исполнилъ ея желаніе.

— Теперь, Мортимеръ, надо имть что-нибудь для защиты твоихъ ногъ. Пожалуйста, привяжи шпоры.

Я сдлалъ и это, не говоря ни слова и стараясь сохранить свое хорошее расположеніе духа, насколько могъ.

— Мортимеръ, въ нмецкой книжк сказано дальше: «очень опасно звонить во время грозы, такъ какъ самъ колоколъ, движеніе воздуха, вызванное звономъ, и высота колокольной башни могутъ притягивать молнію»; Мортимеръ, не значитъ-ли это, что опасно, если не звонятъ въ церковные колокола во время грозы?

— Да, кажется, такъ. Если это причастіе прошедшаго времени въ именительномъ падеж — а, повидимому, это такъ:- да, я думаю, что въ виду высоты башни и недостатка движенія воздуха было бы очень опасно не звонить въ колокола во время грозы, — и къ тому же, разв ты не видишь, что именно выраженіе…

— Хорошо, Мортимеръ, не трать золотого времени на разговоры, принеси большой столовый колоколъ, онъ тамъ, въ передней. Скорй, милый Мортимеръ, мы почти что въ безопасноcти; и, мой дорогой, я надюсь, что мы на этотъ разъ еще спасемся…

Наша маленькая дача находится на верхушк холма, который возвышается среди долины. Вблизи насъ стоятъ нсколько крестьянскихъ избъ, ближайшая изъ нихъ на разстояніи 300–400 ярдовъ…

Посл того, какъ я, въ продолженіи 7–8 минутъ, стоя на изоляціонномъ стул, трезвонилъ въ ужасный колоколъ, вдругъ съ шумомъ распахнулись наши ставни, чей-то фонарь придвинулся къ окну и раздался какой-то голосъ: «что тутъ такое случилось, ради всего святого?»

Въ окн виднлась масса человческихъ головъ и въ этихъ головахъ масса глазъ, которые дико взирали на мой ночной костюмъ и на мое воинственное вооруженіе. Я бросилъ колоколъ, соскочилъ со стула и сказалъ:

— Ничего не случилось, добрые друзья; маленькое безпокойство изъ-за грозы; я старался удержать вдали насъ молнію.

— Гроза? Молнія? Да что вы, Мк. Вилліямсъ, рехнулись что-ли? Теперь чудная звздная ночь и нтъ даже никакого намека на грозу.

Я выглянулъ въ окно и былъ такъ удивленъ, что нкоторое время не могъ произнести ни слова. Наконецъ, я промолвилъ:

— Я ничего не понимаю; мы совершенно ясно видли, сквозь ставни, сверканіе молніи и слышали громъ.

Тогда вс они легли по очереди на землю и стали кататься отъ смха, — двое при этомъ умерли.

Одинъ изъ оставшихся въ живыхъ замтилъ:

— Какъ это вамъ не пришло въ голову отворить ставни и хоть разикъ взглянуть на тотъ холмъ. То, что вы слышали, были выстрлы изъ пушекъ, то, что вы видли, — былъ огонь отъ выстрловъ. Разв вы не знаете, что телеграфъ ровно въ полночь принесъ извстіе объ избраніи Клевдэнда, и потому вся эта исторія…

— Да, г-нъ Твэнъ, — замтилъ подъ конецъ Мк. Вилліамсъ, — какъ я сказалъ уже въ начал, наставленія о томъ, чтобы оберечь себя отъ удара молніи такъ хороши и такъ многочисленны, что я вообще не понимаю, какъ это кто-нибудь ухитряется быть пораженнымъ ею…

И съ этими словами онъ собралъ свой сакъ и зонтикъ и вышелъ, такъ какъ въ эту минуту поздъ подходилъ къ мсту его жительства.

1880