Госпожа победа

Вода в канистре успела прогреться и отдавала пластмассой. Мустафа расстегнул ремень шлема, взъерошил мокрые волосы, подставляя их ветру… Потом наполнил крышку-стакан еще раз и протянул Шэму.

— Спасибо, рядовой… Надумаешь поднять башку — не забудь каску надеть.

Затишье после боя нередко нарушалось одиночными выстрелами с обеих сторон: били в тех, кто высовывался. Чаще всего мазали. Иногда — попадали…

…Упорный муравьишка выцарапывался со дна окопа на стенку. Песок осыпался под ним, но муравьишка проталкивал вперед свое маленькое серо-стальное тельце и крупную голову, состоящую наполовину из массивных челюстей.

«Тоже солдат. Как мы…» — подумал Шэм.

Хлынула волна песка — муравьишку засыпало. В окоп спрыгнул Денис Гузенко по кличке Денни-Годзилла.

— Ну что, как там Джоши? — спросил Шамиль.

Годзилла не ответил, только покрутил башкой. Шэм кивнул, словно ничего другого и не ожидал. Джоши был ранен в грудь.

…Красные атаковали без десяти в два. Уже слегка потрепанные — их встретили вертолеты возле моста через Березанку — и очень злые. Какое-то время шла ожесточенная артиллерийская перепалка, потом красные двинули в атаку танки и пехоту. Часть этих танков горела теперь у дороги, часть пехотинцев валялась там, где их опасались подобрать крымцы или красные. Отделение унтера Сандыбекова подбило одну БРДМ и уничтожило экипаж. Потеряв троих: один ранен, двое убито.

Половина третьего. Приказ к отступлению — все это знали — отдадут не раньше семи вечера.

— Гирей, ты умный… — ефрейтор Сковорода курил, сидя на своем шлеме. — Сколько будет девятнадцать минус четырнадцать с половиной?

— Четыре с половиной, — лениво сказал Шэм. — Юсуф, гляжу на тебя и кажусь себе математическим гением.

— Пять часов — это значит, еще три атаки. Самое меньшее… — Сковорода втоптал окурок в землю. — Шэм, наш комдив по старой дружбе не поделился с тобой стратегическими планами? Например, не заменят ли нас через часок-другой?

— Ага, как же… У меня с ним этой ночью была астральная связь. Он мне сказал (Шамиль попытался скопировать выражение лица и обычный тон Верещагина): «За ваш участок фронта я в общем спокоен, унтер Сэнд, но меня волнует ефрейтор Юсуф Сковорода. Если он начнет егозить и засирать людям мозги, не в дружбу а в службу, — дайте ему по казанку, чтобы он успокоился. Учитывая его выдающиеся анатомические особенности, а именно — черепушку толщиной в два пальца, можете дать ему рукояткой пистолета».

Опять заржали. Шамиль вздохнул и опять сбил кепи на нос, закрывая глаза.

Они стояли здесь потому, что были лучшими. Самых лучших — на самый сложный участок. Кэп верил, что именно они не дрогнут и не побегут.

Продержаться еще пять часов, еще три или четыре атаки… Каждая из которых будет более убийственной, чем предыдущие, потому что красные развернули три дивизии против их одной, и полчаса назад их даже не взяли за задницу — так, потрогали только. Сейчас они подтянут силы и начнут опять…

Сколько от отделения останется к вечеру? Двое, трое?

Страшно…

Страшно этому парнишке, Гирею…

Страшно Юсуфу, хоть он и хорохорится, потому что он участвовал в турецкой и видел, как это бывает…

Страшно Годзилле, и Ходже, которому до конца срока осталось всего два месяца, тоже страшно, и Гришке Пивторыпавло, у него в Крыму девушка, и Саше Якимиди, и Косте Байраку. А больше всех страшно старшему унтеру Сэнду, страшно за всех — и за себя. И за то, что в нужный момент не удастся их поднять в бой или напротив — заставить стоять здесь и драться до конца…

Под клацание металла затаптываются в песок окурки и объедки, консервные жестянки… Под шлемом потеешь мгновенно. Ожидание. Жара. Мучение…

Момент, когда начинается, трудно определить четко. Сначала вдали происходит какое-то шевеление… Потом оттуда начинают бить ракеты. «Грады» обрушивают огонь на то место, где мы только что находились — не будь дураками, мы уже в другом месте и отвечаем, чем можем. На какие-то секунды поднимается бешеный ветер: «Вороны» летят бить по позициям «Градов»; там начинает гореть и взрываться. «Грады» молчат, зато в небе начинается свистопляска: «Стрелы» и «Шилки», ЗУ-23… Вертолеты рассыпают резаную алюминиевую фольгу, инфракрасные ловушки… Попадание! Горит и падает один вертолет…

А по дороге и вдоль нее опять прут танки и БМП. Взрыв! Танк с сорванным траком начинает крутиться на месте, потом замирает, разворачивает башню и начинает сажать по поселку из пушки. Ответные залпы «Витязей»… Еще один взрыв! БМП, аж подскочив, заваливается на бок. Но все-таки взрывов меньше, чем в прошлый раз: ценой жертв понемногу расчищаются проходы в минных полях. Танк, сминая останки БМП, продвигается по найденному ею коридору… Взрыв! Танк дергается, останавливается, ползет назад… Из-под брони валит дым… Люк откидывается, наружу выскакивают люди, бегут, пулеметный огонь… Взрыв! Взрыв совсем рядом: подбит «Святогор»…

Взрывы сливаются в неровный гул…

Они подошли близко… Ближе, чем в прошлый раз.

Пора!

Байрак вскидывает на плечо гранатомет, Годзилла заряжает, разворот, выстрел!

Неудачно…

Еще раз: граната, разворот, выстрел!

Еще раз!

Еще!