Госпожа попаданка (СИ)

Сейчас Лена вновь вспоминала этот разговор, глядя с борта купеческого судна на приближавшийся Мюнберг. Город раскинулся в месте слияния двух рек — и Мерта, широкая и судоходная, здесь словно съеживалась, выглядя как ручеек перед величественным полноводьем Рензы. Лена с трудом различала противоположный берег — как из-за его отдаленности, так и из-за многочисленных судов, заполонивших речную гладь. Груженные зерном баржи, купеческие барки, рыбацкие баркасы, военные галеры — все они сновали вверх-вниз по течению, бросая якорь возле бесчисленных причалов. Еще утром они миновали пригороды, где шла торговля скотом и у Лены до сих пор в ушах звучало нескончаемое мычание, блеяние, хрюканье и ржание, которого она наслушалась, казалось, на всю жизнь. Из-за шума и нестерпимой вони, скотный торг не допускался в город — однако прочие товары текли сюда нескончаемым потоком. Попаданка видела, как на берегу портовые грузчики, надрываясь от натуги, волокут с разных судов мешки, ящики и бочонки, как суетятся рядом приказчики и доверенные лица воротил местного бизнеса и как разъезжаются повозки с товаром, что уже завтра займет свои места на Мюнбергской ярмарке. Народ же победнее разносил все на своем горбу — лишенные собственных складов, крестьяне зачастую отдавали последние монеты, чтобы свалить свое добро на постоялых дворах, да и ночевали рядом с ним. В целом же, Мюнберг производил впечатление — даже в Никтополе, не говоря уже о Торговишце или более мелких городах, Лена не видела такого размаха.

Остаток пути прошел на удивление спокойно, даже скучно. Ночь все трое коротали в любовных утехах, хотя Кэт с Вулрех были недовольны, что приходилось сохранять людское обличье. Днем же ничего не оставалось, как созерцать проплывающую мимо Вальдонию. Мерта здесь перерезала ее почти пополам — по обоим берегам тянулись многочисленные деревни, поля, пастбища и сады. Попадались здесь и города и замки знати, а также храмы и монастыри, не дающие забывать о том, что Вальдония, прежде всего, духовное владение. Порой вся эта пастораль сменялась густыми лесами — заповедные рощи для охоты знати, куда простолюдинам вход разрешался только по большим праздникам. В остальные дни за нарушение запретов крестьян ждали большие штрафы, а то и более суровые наказания — вплоть до смертной казни.

Подобный лес окружал и Мюнберг — огромная чащоба, простиравшаяся до границы с Тюргонией. Как и многие здешние леса, этот считался обиталищем нимф, дриад и Белых Дам — духов леса в женском обличье, составлявших свиту Астарота и подвластных ему архонтов. В иные дни эти духи покидали свои леса и, вместе с русалками и суккубами, проникаали в Мюнберг, чтобы проказничать, соблазнять и вводить в смущение горожан. Те же без особой надобности не совались в Мюнбергский Лес — кроме опять-таки знати, кичившейся своей архонтской кровью. С реки Лена видела башни и крепостные стены замков — аристократия, как правило, сторонилась городских «торгашей» предпочитая проводить время в загородных поместьях. На ярмарку ходили слуги, закупавшие там все, что велели хозяева. В замки допускались лишь ювелиры и торговцы предметами роскоши, когда знать, не доверяя вкусу слуг, желала самолично выбрать драгоценную безделушку или новый наряд. Но, избегая без лишней надобности появляться в городе, местные владыки чутко держали руку на пульсе его жизни — как с помощью магии, так и целой сети шпионов и доверенных лиц. Иначе и быть не могло — слишком важен был этот город для всей империи, чтобы упускать из виду, чем он живет.

Мюнберг находился не только на берегу — часть его разместилась в месте слияния рек, на группе островов, соединенных между собой и берегом широкими мостами. Здесь величавыми колоссами вздымались монументальные здания — средоточия духовной и экономической мощи Империи. Сусальным золотом блестели колонны храма Маммона — одного из ближайших подручных Астарота, покровительствующего банкирам и ростовщикам. Этот храм одновременно являлся и главным банком Империи, ее финансовым сердцем, где через артерии торговых путей ежедневно прокачивались потоки золота. Рядом возвышалось стройное здание из розового мрамора, чьи изящные шпили венчали черные полумесяцы — будто потеки темного шоколада на торте из розового зефира. Полумесяцы делали здание похожим на мечеть, но ни одну мечеть не могли украшать статуи обнаженных дриад и суккубов, крылатых юнцов, вроде амуров, и прочих симпатичных созданий, раскинувшихся в раскованных позах на карнизах и балконах здания. Над главной дверью храма виднелся барельеф прекрасного юного существа неопределенного пола. Обнаженное стройное тело прикрывали лишь длинные волосы, из которых выглядывали острые рожки, на которых блестел серебром все тот же лунный серп. Архонт Астарот, — а Лена сразу поняла, что это был он, — восседал на свирепом леопарде, а в руках сжимал извивающуюся гадюку.