Госпожа попаданка (СИ)

— Угробить она тебя хотела, вот что, — убежденно произнесла Элия, — ты что забыла, кто натравил на тебя Фарсину? Здесь получилось бы еще чище — мол, ты сама как-то умудрилась снять заклятие с книги, ее колдовство тебя и убило.

— Если она собиралась убить меня на праздник, — недоумевала Лена, — зачем ей это сейчас?

— Увидела, что ты лезешь, куда не надо, вот и решила воспользоваться моментом, — пожала плечами Элия, — хорошо еще, что рядом я оказалась. Но ты готовься — на праздник ты получишь кое-что похуже, чем охранное заклятие …если мы не опередим Икарию.

— Тогда не будем терять времени, — сказала Лена, — надеюсь, у тебя уже есть план?

— И еще какой, — хмыкнула Элия, — мы раз и навсегда собьем спесь с нашей принцессы.

Маски сорваны

— Держись возле меня, — сказала Элия, — в такую ночь не стоит ходить в одиночку.

В подтверждение этих слов рядом с ними с хохотом проследовала процессия молодых людей, во всяком случае, по голосам Лена решила, что они молоды, облаченных в косматые наряды и уродливые маски. Лена и Элия, на всякий случай, сделали охранительный знак, вызвав новый взрыв хохота и глумливых насмешек.

— Пусть ржут, — бросила Элия, — как раз к таким ряженым чаще всего и цепляются «гости из Лимба». Посмотрим, все ли они доживут до утра.

Лена промолчала, в очередной раз нащупывая под платьем рукоять врученного Амолой ножа — о нем она ничего не говорила Элии. Ради праздника Лена принарядилась: Элия раздобыла ей платье из темно-синего шелка, расшитое серебристыми цветами, с глубоким вырезом. Подол платья спускался до земли, но еще один разрез обнажал стройную ногу от бедра до элегантного сапожка на высоком каблуке. Уши Лены украшали серебряные сережки в виде кусающих себя за хвост змей, а в ложбинке меж грудей мерцало сиреневым жемчужное ожерелье. Элия же носила длинное черное платье, наглухо закрывавшее ее почти до подбородка, но зато с длинным вырезом на спине. Светлые волосы венчала диадема в виде трех свернувшихся змей. С шеи, на золотой цепочке, свисал диск из черного оникса с трискелем из белого золота. У пояса послушницы разместился свернутый кольцом кнут — не змеиный, как у диаконесс, но по-своему эффектный: с посеребренной рукоятью и гелиотропом в набалдашнике.

В первое прибытие Лена не очень хорошо рассмотрела город и теперь с интересом вертела головой, жадно впитывая впечатления. Никтополь сегодня как никогда соответствовал своему названию: здания из черного мрамора почти сливались с ночной тьмой, а россыпи огней, разожженных на крышах башен, карнизах и балконах зеркально отражали раскинувшееся над ними звездное небо. Прямо на улицах под музыку сотен флейт, арф и рогов плясали горожане в рогатых и клыкастых масках. Рекой лились знаменитые некрийские вина, пившиеся легко, но мало кого оставлявшие на ногах уже после трех-четырех чарок. Другие никтопольцы не разменивались по мелочам: Лена уже знала о местных наркотические зельях, предлагавшихся завсегдатаям чуть ли не в каждом кабаке. Одни зелья порождали причудливые грезы, вторые даровали чувство небывалой эйфории, третьи приводили в сильное сексуальное возбуждение. В воздухе не гасли огни фейерверков, над крышами башен распускались колоссальные красные, зеленые и синие «хризантемы», осыпавшиеся миллионами искр; к самому небу возносились огненные столпы, бешено вращались искрящиеся колеса. Все небо заливало исходящее непонятно откуда холодное сияние, напоминающее полярное.

«Семь искушений» находились неподалеку от порта: изначально не более чем прибрежные скалы, с множеством пещер и гротов. Люди расширили их, продолбили новые ходы, соединившие подземелья друг с другом, перебросили бесчисленные мостики и лестницы. Другие лестницы — веревочные, деревянные, вырубленные в камне — связывали друг с другом все пять этажей исполинского здания, образовавшего сразу несколько городских кварталов. Разделявшие их узкие улочки превратились в коридоры с множеством боковых входов, из которых раздавались томные стоны, страстные вскрики, а порой и более пугающие звуки. Временами эти улочки сходились во внутренних дворах, посреди которых, возле журчащих фонтанов, занимались любовью как парочки, так и развеселые компании. То же самое происходило на мостиках, на лестничных площадках и во множестве таверн под открытым небом. В закрытых же помещениях творились совсем иные изысканные действа, предназначенные для более требовательной публики. В одно из таких мест и держали путь заговорщицы.

— Это здесь, — Элия остановилась перед улочкой-коридором, уходящей резко вниз.

— Надень маску, — посоветовала Элия, доставая из сумки на поясе две личины — одну черную и рогатую, изображавшую черта или сатира; вторую — морду клыкастого зверя, вроде помеси собаки и свиньи.

— Какая тебе больше нравится?

— У меня своя, — удивила послушницу Лена.