Госпожа Радуга (СИ)

      Воспоминание Элайджи о моем общении с боггартом просмотрел весь отдел авроров, и ко мне подкатился их начальник Игнотус Гринграсс. Он был вежлив до приторности, мы хаяли синоптиков и хвалили погоду, в итоге он попросил меня перевести показания некоей змейки, случайно оказавшейся свидетельницей убийства. Я не стала ломаться и согласилась. Змея мне пришлось потом тащить через всю страну и выпускать на волю, потому что он был очень ядовитый и вредный. К тому же на дворе стоял ноябрь, и змей мечтал забиться в родную нору и выспаться до весны. Змей Роланд приглашал всю мою семью жить с ним на юге, я обещала прибыть весной на разведку. Место я запомнила, а змей показал отличное место для «достойного гнезда». Незаметно для себя я перешла дорогу Дамблдору, потому что он считался единственным специалистом по парселтангу и обожал, когда его долго и униженно уговаривали.

      Моя первая встреча с профессором трансфигурации прошла буднично. Меня позвали пить чай, я с удовольствием согласилась. У авроров было уютно. Большое помещение было поделено на небольшие кабинки, стены пестрели веселыми анимированными картинками, хаотично наклеенные фотографии преступников перемежались изображениями элегантных ведьм из модных журналов и плакатами квиддичных команд. В комнате стоял гул, слышалась болтовня и смех. Я подписала бумаги о неразглашении и согласии на консультации подобных дел в будущем. Прытко пишущее перо летало по пергаменту, как птица. Змей устроился у меня на коленях и слизывал сладкий чай из моего блюдца. Я перевела все вопросы, выслушала и перевела ответы тайпана. Считается, что он водится только в Австралии, но тайпан Роланд этого не знал, поэтому прожил всю свою жизнь на юге Англии. Его ответы прояснили аврорам что-то важное, поэтому все были настроены благодушно и даже разрешили ему находиться вне клетки под мою ответственность. Тайпан тоже был рад, что его отпустят, чего он не ожидал и десять дней копил яд, чтобы продать свою жизнь подороже. Он подставлял мне шейку для почёсывания и мурчал не хуже кота.

      Нарушил эту идиллическую картинку высокий важный колдун в очень дорогой сливовой мантии с богатой вышивкой, который степенно вошёл в отдел и гордо объявил о своём приходе. Он немедленно потребовал заключить опасную тварь в звукопроницаемую сферу и побыстрее задавать свои вопросы, так как он должен быть на слушании Визенгамота через двадцать три минуты. Его вежливо послали лесом, то есть предложили отправляться на заседание немедленно. Колдун несказанно удивился и едко поинтересовался, как же они обойдутся без его услуг, он-де не намерен терять время в дальнейшем на ложные вызовы и отказывается работать переводчиком. Его послали ещё нежнее, объяснив, что уже подписали контракт с менее занятой ведьмой. Дамблдор (я уже поняла, что это он) потребовал предъявить ведьму, чтобы выяснить степень её квалификации. Я сидела спиной к входу и не обнаруживала своего присутствия до того, как меня об этом попросил старший аврор Гринграсс. Тут я медленно развернулась на крутящемся стуле вместе со змеем на коленях и вежливо поздоровалась, извинившись, что не встаю, так как не хочу пугать одного из самых ядовитых змеев планеты. Дамблдор с отвисшей челюстью и испуганно вскинутой палочкой выглядел феерично. Я наслаждалась каждой из четырёх секунд, пока он приходил в себя. Я не упомянула, что поздоровалась на парселтанге? Забыла, туплю. Дамблдор даже именем моим не поинтересовался, вылетел из двери и был таков. Уверена, что лицо моё он запомнил, это та ещё злопамятная тварь. После этого случая авроры относились ко мне очень дружелюбно и часто зазывали к себе на «чаёк». Оказалось, что Дамблдора многие не любили, он ещё не носил маску всеобщего дедушки и вёл себя высокомерно и снисходительно одновременно. Я ходила в Министерство, как к себе домой. Также я зарегистрировалась в бюро по учёту магического населения и получила справку, что я чистокровная ведьма Меропа Кэтрин Гонт двадцати одного года, день рождения я проставила тот же, что у сына, первое января. Ребёнка я должна была зарегистрировать до пяти лет, так что торопиться не стала.

      Корвин выдал свои первые два слова, выговаривал он их чётко и ясно:

- Дай, моё!

      Я немножко расстроилась, но на следующий день получила ласковое:

- Дай, моё, мама…