Госпожа Рекамье

Между тем г-жа де Сталь, работавшая над своим большим трудом о Германии, разрывалась между присутствием Проспера и ожиданием Бенжамена. Проспер вернулся в Париж и привез с собой письмо из Женевы: «Дорогая Жюльетта, сделайте так, чтобы он любил меня и не любил Вас. Я знаю, как трудно добиться второго, но в этом мире, который принадлежит Вам, Вы будете иметь уважение к моей жизни. Я надеюсь меньше страдать по Бенжамену теперь, когда я смогу страдать по Просперу». Она неисправима, какая тоска скрыта за этими вечными любовными сложностями! «Не расставаться с Матье, не расставаться с Жюльеттой, провести всю жизнь с Проспером. Всё это кажется мне счастливым сном, которому больше нет места в моей печальной судьбе». Когда баронесса из баронесс предается своим мрачным настроениям, она с удвоенной энергией изливает свои чувства к Жюльетте. Это письмо заканчивается словами: «Прощайте, моя юная сестра, моя прекрасная Жюльетта. Прижимаю Вас к моему сердцу. И люблю Вас больше, чем может любить дружба. Я люблю Вас, будто в нас одна кровь. Прощайте. Прощайте».

Если бы не этот жар души, заставляющий забыть обо всем, г-жа де Сталь могла бы вогнать в тоску… Всякая печаль заразительна, когда тебе безрадостно… Хоть бы поскорее весна! Обе подруги с нетерпением ждут той поры, когда можно будет строить планы, путешествовать, встречаться друг с другом…

Поездка в Бюже

Когда распогодилось, г-жа де Сталь, завершив свою книгу и желая следить за ее публикацией в Париже, решила поселиться в пределах своих сорока лье, в замке Шомон на Луаре, недалеко от Блуа. Таким образом, она была бы ближе к Просперу, которого только что назначили префектом Вандеи. Она сняла это престижное жилище у одного банкира, Джеймса Лере, сына нантского судовладельца, получившего американское гражданство и, живя в Нью-Йорке, занимавшегося крупными финансовыми вложениями Неккеров в Америке и их владениями в Пенсильвании.

На одно лето двор баронессы, по блеску ума и оживленности не уступавший двору Валуа, переместился с берегов Женевского озера на берега Луары. Центр Туренского Возрождения, «античный замок», как называл его Матье, сохранил от пребывания Дианы де Пуатье и Екатерины Медичи роскошную и впечатляющую атмосферу: торжественные пространства, многоцветные камины, гобелены поверх голого камня, тяжелая мебель с витыми деревянными колоннами… Там всё до сих пор дышало феодализмом, столь милым сердцу грядущего поколения, который символизировали угловые башни с бойницами…

Жюльетта побывала там весной, но рассчитывала вернуться на более продолжительное время, подлечившись на водах в Экс-ан-Савуа. Она имела в своем распоряжении элегантную коляску своего друга графа Нессельроде, дипломата, служившего в Париже, и личного осведомителя русского царя, и путешествовала в обществе барона фон Фогта.

В Эксе ее навестила одна из сестер Рекамье, Мария-Антуанетта, повторно вышедшая замуж за г-на Дюпомье и проживавшая в Белле. Немногим позже, Жюльетта нанесла ей ответный визит и по дороге в Турень остановилась в Бюже. Там она впервые увидела фамильное поместье Рекамье, а еще малышку Сивокт, которую годом позже вызовет к себе в Париж и удочерит. Что подвигло ее на эту авантюру — приемная дочь? Размышления прошедшей зимы? Беседы с аббатом Легри-Дювалем? Возможно.

Доктор Шарль Ленорман, внук г-жи Ленорман, восстановил картину этого посещения в 1923 году. О нем мало известно, а ведь оно сыграло определяющую роль в дальнейшей жизни г-жи Рекамье.

«Когда г-жа Дюпомье узнала, что неподалеку находится ее приветливая и знаменитая невестка, то не удержалась от искушения познакомиться со столь известной личностью. Она решилась приехать из Белле в Экс, взяв с собой дочь, Мариетту Рекамье, за несколько лет до того вышедшую замуж за врача из Белле, доктора Андре Сивокта.

Мариетта, которую мать не любила и которая умерла в двадцать девять лет, была, судя по всему, очаровательна, полна жизни и воодушевления. Она обожала балы и увеселения, а еще катания на санях, хотя именно падение из саней в снег послужило, по словам г-жи Дюпомье, причиной ее болезни: „она вся вымокла, но не легла тотчас в постель и не приняла лекарств“. Но она была еще и трудолюбива от природы и ловко вела домашнее хозяйство. Бедная Мариетта, обожавшая своего мужа и детей, хотела сочетать дела с удовольствиями, но, как назидательно добавляет г-жа Дюпомье, сложно служить двум господам. Она надорвала свои силы и, в конце концов, подхватила воспаление легких, которое и свело ее в могилу несколько месяцев спустя.

Мать и дочь нашли в Эксе самый любезный прием и были покорены очарованием Жюльетты. Покидая невестку, г-жа Дюпомье увозила с собой лестное обещание, что г-жа Рекамье воспользуется гостеприимством своих родственников из Бюже в Белле и Крессене.