Госпожа Рекамье

Как и везде, Жюльетта посвящала себя благотворительности: она оставит по себе долгую память у монахинь из шалонских богаделен. Ее друг, герцог де Дудовиль, неоднократно засвидетельствует это при Реставрации и даже при Июльской монархии. Она завязала добрые отношения с соборным органистом, г-ном Шарбонье, два сына которого служили в армии, из-за чего он не жаловал императора. Наверное, этот маленький человечек, настолько же рассеянный, насколько он был прекрасный музыкант, в свободное время сочинявший в стиле Глюка, был очень забавным — и очарованным расположением к нему Жюльетты. Он скоро предложил ей играть по воскресеньям во время мессы, с чем, похоже, она великолепно справлялась.

Так, между уроками маленькой Амелии, прогулками вдоль течения Ормессона или по аллеям сада, посещениями бедных и музицированием в соборе Святого Стефана, шло время… Сожалела ли в эти тихие часы в Шалоне божественная Рекамье о бурных часах в Париже, или о тех других, пьянящих и нежных, в Коппе и Шомоне? Смотрела ли она с тоской, или со скукой, на заиндевелые берега Марны, на городские ворота? Радовалась ли в душе этому негласному заключению, что позволяло ей держаться особняком от нелепостей провинциальной жизни — глупеньких девушек, неловких молодых людей, нескончаемых и ритуальных партий в экарте в плохо натопленных и плохо освещенных гостиных, где язвительно судачат чопорные старые девы?.. О чем она думала? Что читала? Ходила ли в церковь Сен-Лу взглянуть на картину Симона Вуэ, о которой Клейст, обнаруживший ее за четыре года до того, когда был военнопленным во Франции, говорил, что «никогда не видел ничего более волнующего и захватывающего»? Умирающий вручает свою душу ангелам: этот символ привел в сильное смятение прусского поэта. Тронул ли он хоть на мгновение прелестную парижанку?

***

Жюльетта была изгнана, но не покинута. За восемь месяцев своего пребывания в Шалоне она приняла многочисленных гостей; г-жа де Кателлан практически там поселилась. Нам бы хотелось лучше узнать эту близкую подругу Жюльетты, но, к несчастью, от нее не осталось почти никаких следов, чего не сказать о ее муже, посылавшем Жюльетте всегда очень теплые письма. Похоже, г-жа де Кателлан с ним не слишком ладила, но она была богата, что всё объясняло и усложняло. Амелия, повзрослев, так высказалась о ней: «Она нерассудительна, у нее живое воображение, никаких твердых принципов, никакого представления о порядке. Ее воспитание было самым дурным. Унаследовав огромное состояние, она взяла в привычку не считаться с расходами и смотреть как на недостойное занятие на всякие хозяйственные заботы. Ей свойственны великодушие, добрые порывы, а главное, способность веселиться. Десять лет она питала настоящую страсть к моей тетушке».

Портрет неласков. Граф Головкин дополняет его одной сухой фразой из письма к Жюльетте той поры: «Она холодна и себе на уме». Более того, настроения ее переменчивы. Она устраивает своим поклонникам тяжелую, если не сказать адскую жизнь: «Она так и норовит то утопиться, то выброситься из окна», — стонет бедный Эжен д'Аркур, измотанный этим постоянным шантажом.

Из всего этого следует, что г-жа де Кателлан не была ни легким, ни предсказуемым человеком. Веселая Жюльетта наверняка любила веселость своей красивой подруги, которой нельзя отказать в истинном мужестве: именно через нее шла переписка изгнанницы, к ней сходились новости об общих друзьях. Добавим, что знавшая ее г-жа де Сталь ревновала к ней.

Еще одна женщина целый месяц разделяла одиночество Жюльетты: ее кузина г-жа де Далмасси. О ней мы тоже мало что знаем, кроме того, что она была несчастлива в браке, устроенном г-жой де Кателлан. Г-жа де Далмасси была мягкой и покорной. И не была искренной: она напишет Матье де Монморанси, за спиной кузины, чтобы отговорить его от визита в Шалон, хотя в тот же день Жюльетта дала ему знать, что ждет его с нетерпением!

Благородные отцы сменяли друг друга подле Жюльетты: сначала г-н Рекамье, в октябре, за ним, в декабре, благодушный Симонар. Потом г-н Бернар приехал вместе с Рекамье, в январе 1812 года. Кузены Монморанси тоже не преминули доказать свою преданность «прекрасной подруге», как они ее называли. Адриан приехал первым: он провел вечер 13 декабря в ее обществе и восхищался впоследствии силой ее духа.

Матье больше всех друзей Жюльетты пострадал от этого испытания. Он был вынужден вести себя крайне осторожно и лишь недолго погостил в Монмирайле. Его главной и неотвязной заботой был Огюст де Сталь. Матье вскипел, узнав, что рыцарь Огюст присоединился к красавице «по дороге». Сопровождал ли он ее в Шалон? Вполне возможно. Ибо Огюст всё так же влюблен, а Жюльетта, несмотря на побуждения Матье, как будто не желает его отдалить… Письма г-жи де Сталь это подтверждают.