Госпожа (СИ)

— Лори… Твой голос услышат и за километр. Сад в поместье — небольшой. Мионе любой из слуг мог доложить о ваших забавах, Энги тут ни при чем, поверь. Можешь, кстати, у него сам спросить.

— Да не буду я ничего у него спрашивать! Можно подумать, он мне правду расскажет!

Я лишь пожала плечами и вновь взялась за вышивку. Мама права, это очень успокаивает. Правда, надоедает быстро. Но уж лучше вышивать в своей комнате, чем попасть под руку Мионе и получить тысяча и одно задание, которое должны выполнять слуги, а не хозяйские дети. Пусть и от наложниц, а не её собственные…

— Лори… А я-то думал, почему мне так знаком твой стиль фехтования… — бледнея, сказал Энгер.

— Да. Именно поэтому я и не хотел больше фехтовать с тобой. Да и разговаривать боялся. Анни… мой господин хочет поговорить с тобой. Он просит не пытаться атаковать его ни духом, ни магией, ни сталью. Прошу, от этого зависит судьба Лидии.

О, какая буря эмоций вокруг закружилась… Зайр, у тебя же ловушка сейчас схлопнется, шаман недоделанный! Энгер, ну нельзя так удивляться, нельзя! Так, клыкастик, это твоё там предвкушение в кусте плакушки*? А ну угомонись!

— Когда он хочет поговорить со мной? — спросила я, рукой дотрагиваясь до Энгера и глазами показывая ему на кресло. — И где?

— Здесь и сейчас, мать будущего воплощения, — гораздо более низким и глубоким голосом сказал Хасен-Лоренс.

А я вцепилась в подлокотники и посмотрела в глаза Хасена, уже зная, кто является хозяином духа моего брата. Гадство!

*Плакушка — куст с низко опущенными ветвями, плакучая ива в миниатюре.

* * *

— Наарель… — я заставила нацепить на свое лицо улыбку. — Или теперь мне называть тебя Алар-раган? Раз уж ты назвал меня не по имени?

— Узнала. Радует, — сказало тело Хасена-Лоренса и улыбнулось совсем по-уртварски, присаживаясь в кресло напротив меня.

Энгера аж передернуло. Моя приклеенная улыбка осталась той же. Как хорошо, что я не полезла выяснять отношения с ним! Этот… слизняк… мог устроить мне ловушку. Уверена, что устроил бы. Но что ему надо от меня? Он в курсе, что я — мать будущего воплощения. Зачем он мне это сказал? Чтобы я спросила, откуда он это знает? А вот и не буду. Он хотел поговорить — так вот пусть и говорит со мной.

— Надеюсь, ты понимаешь, что меня бесполезно ловить ритуалом твоего недошамана? — прервал молчание новый Алар-раган.

— Лоренс просил этого не делать.

— То есть если бы он не попросил, ты бы попыталась?

— Конечно. Ведь если бы мы поменялись местами, ты бы тоже попытался, — сказала я, останавливая Майру глазами и сама, левитацией, налив телу Хасена чай.

Он хмыкнул и ответил:

— О нет, поймать тебя я бы не пытался.

— Почему?

— Не хотелось бы стать врагом новому воплощению. Вообще-то, я хотел поговорить с тобой о другом.

— И о чем же? — спросила я, раздумывая над тем, стоит или не стоит взять в руки чашку.

С одной стороны, хотелось промочить горло, с другой — я боялась, что Наарель заметит, как дрожат мои пальцы. Пусть тело было и Хасена, обычного полукровки трайра и энторки, и чувствовать мои эмоции Наарель не мог, но внешние проявления моего состояния заметить мог и без своих уртварских штучек.

— Я бы хотел попросить тебя, чтобы ты рассказала своим детям настоящую историю уртвар, а не тот суррогат, который преподают в ваших школах. Я знаю, что Киилар, наш целитель, рассказал тебе её.

Я схватилась за чашку и одним глотком осушила её. Плевать на дрожание пальцев. Я всегда знала, что Наарель — противник не моего уровня. С таким жуком только Государю и тягаться, если честно. Ну, Творец… Ну подрастешь ты немного… Устрою я тебе террор… Та, блин, чего я переживаю за этого Киилара и его слепого сынулю? Можно подумать, они не знали, чем они заплатят за свои игры со мной. Мне не о них думать надо, а о себе. И о том, ЗАЧЕМ Наарель хочет, чтобы я рассказала сыну ту историю. Стоп. Неужели…

— Ты хочешь, чтобы воплощение решило вашу проблему с деторождением? А ему это будет по плечу? — спросила я своего врага.

Наарель хмыкнул.

— Вообще-то, я хотел, чтобы он не считал нас своими безусловными врагами, прежде всего. А то, что ты говоришь… Это было бы чудом, на которое я даже не смею надеятся.

Ну… Как бы так сказать…