Госпожа сочинитель (СИ)

В характере Эклы сочетались черты обоих родителей. Мать наделила ее добротой, а отец оставил в наследство кипучую энергию и неукротимую волю. Экла любила мечтать и, на счастье, у нее подчас имелись все возможности, чтобы претворить свои грезы в реальность. Она была свободна в деньгах, а жизнелюбие и подвижность лишь способствовали ей на пути к желанной цели. Госпожа Суаль хотела хотя бы немного пожить в гармонии со своими мечтами. Хотела – чего греха таить – правдиво «поиграть» в замужество. А этот милый юноша оказался единственным, с кем она почувствовала себя легко. Он понимал ее, он восторгался каждой ее невинной ласке и, главное, был бескорыстен. Экла всё сильнее хотела вовлечь его в свой мир, где им было бы так хорошо друг с другом…

Что плохого в том, что они отдохнут на природе и заодно немного подурачат незнакомых людей? Зато никто не будет с укором смотреть вслед одинокой женщине, никто с усмешкой не скажет, что она «старая дева». Да и Даниэль наконец забудет о своей неволе. Нет, в их затее решительно нет ничего дурного!

Прежде, чем сойти на крохотной станции, госпожа Суаль тщательно разъяснила своей служанке подробности «игры», а также дала указания, как следует вести себя Люси. Затем обернулась к Даниэлю с вопросом, которым проверила степень его готовности к предстоящему «спектаклю»:

– Как настроение, милый? – Она спросила это ласково, но тон ее уже был совсем иным. В нем сквозила обволакивающая, интимная нежность. Если Люси встретила затею госпожи терпимо и не выказала возражений, то Даниэль впервые почувствовал сомнения. При мысли, что эта прекрасная женщина – его друг – теперь всегда будет обращаться к нему с такой искусственной слащавостью, он помрачнел и смутился. Даниэля никогда не восторгали идеи Джой, ему претило притворство. Однако согласие уже не раз прозвучало его устами, да и Экла опять заверила, что всё это «несерьезно».

7

На станции кроме них никто не сошел. Вид безлюдной местности, погруженной в бледно-розовые блики предрассветной мглы, бескрайние поля и перелески, по периметру обрамляющие сонный пейзаж, – поначалу взволновали путешественников. Поблизости не наблюдалось ни единого намека на жилье и хоть какое-нибудь средство передвижения. Когда перестук колес затих вдали, повисла такая тишина, что без труда можно было вообразить себя на необитаемом острове. Однако Экла не теряла присутствия духа.

– Они должны нас встретить, – сказала она, поочередно глядя в воодушевленное лицо юноши и исполненное терпения лицо Люси. – Перед отъездом я отправила им телеграмму. Если только она не дошла или мы выбрали не ту остановку… В любом случае выход будет. А пока, Даниэль, обопрись на меня. Тебе нужно сберечь силы, ведь никто не знает, как далеко еще предстоит идти.

Так, своей маленькой отважной процессией они медленно двинулись в путь: мужчина, две женщины и собака, которая бежала впереди на тонком кожаном поводке, подгоняемая новыми впечатлениями. Ноги промокли от обильной росы, стоило только спуститься с насыпи. Даниэль уже не испытывал прежнего энтузиазма, однако и не думал тосковать по сидячему образу жизни. Всё то новое, что ждало его впереди, давало ему возможность впервые почувствовать себя Человеком наравне со всеми. А Экла… Он восхищался ею. Поистине, более удивительной женщины ему еще не приходилось встречать. Перевернуть всё с ног на голову в одночасье, приблизить к себе постороннего человека, доверить ему самое дорогое – свои мечты,- всё это было для нее естественно. Экла умела самозабвенно заботиться и бескорыстно любить, но в то же время оставалась ребенком. Она не жила, она парила в беспрестанном танце иллюзии и верила, что однажды сыграет свою судьбу по заранее писаным нотам. Ее нельзя было в чем-либо винить, ибо она попросту не умела жить иначе. Покорность и четкое осознание цели, наивность и слепое стремление обходить корыстолюбцев, простота ребенка и изящество светской львицы – неотделимо обитали в ней. Ее душа излучала тепло и свет, и Даниэль тянулся к ней, как к факелу своей надежды…

Путникам не пришлось долго утруждать себя пешей ходьбой – из-за поворота проселочной дороги, которая огибала лес и устремлялась в море яркой зелени полей, со скрипом показалась повозка. На козлах сидел коренастый мужчина средних лет в побитой пылью одежде, с клетчатым кепи на большой голове, обладающий скуластым лицом и непроницаемым взглядом. Соскочив на землю, он молча отнял у служанки чемодан и забросил его на сиденье. Затем бегло оглядел путников, поскреб затылок и лишь потом произнес глухим басом, обращаясь к белокурой женщине, чей облик больше соответствовал облику госпожи:

– Вы… та самая? Ну… это… тогда я буду мужем вашей троюродной сестрицы.

Экла быстро нашла себя в разговоре с родственником. Она обезоруживающе улыбнулась и представила Робу (так звали фермера), своих спутников.

– Муж? Вы приехали с мужем? – удивился он, взглянув на Даниэля с высоты своего роста.