Госпожа сочинитель (СИ)

Рэмбл умолк, опустив седовласую голову на грудь. Молчание длилось не дольше секунды. Джой проворно подбежала к столу, на котором громоздились кипы каких-то бумаг, и с видом величайшей сосредоточенности принялась составлять план грядущих мероприятий.

– Так значит, ей немногим более тридцати лет, она одинока, жаждет внимания, – вскользь резюмировала Джоанна.

– Да, – кивнул гость, и взгляд его потускнел. – Экла не хотела, чтобы вы поняли ее превратно. По сути она открытый, приветливый человек…

– Экла? Какое странное имя! Дэни, – Джой обернулась на мужа, – ты когда-нибудь слышал такое?..- и, не дождавшись ответа, снова заметалась из угла в угол. – Она вдова или в разводе?

Рэмбл смутился.

– Видите ли, насколько мне стало известно из ее писем, Экла никогда не была замужем. Она старая дева – про таких именно так говорят…

Джой смотрела перед собой уже совсем другими глазами. Если до того она готова была порхать на крыльях вдохновения, то последние слова Рэмбла разом лишили ее энтузиазма. Тонкие губы женщины сложились в усмешку, в которой не наблюдалось и капли сострадания.

– Всё хуже, чем я думала, – мрачно заключила Джоанна. – Старые девы самый непредсказуемый народ. Они привыкли винить в своих бедах всех вокруг, но только не себя. В конце концов, они сами толком не знают, чего хотят от жизни. Им всё кажется, что кто-то норовит посягнуть на их дражайшую честь, тогда как на самом деле уже давно никому неинтересны.

– Джой, ты помнишь госпожу Волар? – вмешался Даниэль. Его голос зазвучал свежо и энергично; с трудом верилось, что он принадлежит калеке.

– Ах да, я помню. Это та девица, которая забросала Ботвиля пончиками, когда он начал рассказывать ей про свой счастливый брак. Вдобавок ко всему они еще и завистливы, – неприязненно добавила Джоанна. – Хотя… что это мы торопимся с выводами? Быть может, ваша знакомая совсем не такая.

Единогласные обвинения заставили старика стушеваться. Пунцовый от волнения, он неловко отирал пот со лба и растерянно переводил сверкающие из-под очков глаза с хозяйки на ее мужа. Поистине, если на свете существуют люди, напрочь отрешенные от проблем, то Даниэль Элинт из их числа. Молодой человек по-прежнему благодушно улыбался, как улыбаются дети, слушая интересный рассказ. Казалось, он один из всех присутствующих доволен жизнью. Он, обиженный судьбою страдалец! Приветливая улыбка не сходила с его лица; он был здесь, но в то же время мыслями вращался в потустороннем мире.

Джоанна была противоположностью мужа. Категоричная и смелая, подвижная и живая, рассудительная и беспринципная, она неслась по жизни в круговороте мелочных хлопот, в коих усматривала свой подвиг.

И Рэмбл впервые пожалел, что пришел сюда с просьбой. Он, старый холостяк, меньше всего умеющий разбираться в характерах, действительно не подозревал, какие это может повлечь за собой проблемы.

– Я не знаю, – наконец приглушенно вымолвил гость, – я видел Эклу всего однажды. Тогда она была очаровательным пятилетним ребенком. Веселой босоногой девчушкой с пушистыми хвостиками… Хихикая, она украдкой дергала меня за край пальто, а потом пряталась за дверью… Сейчас я не располагаю даже фотографией. Имеется только письмо, но почерк вам ничего не скажет.

Тем временем к Джоанне вернулся ее «боевой настрой», она снова сделалась решительна и непоколебима.

– В любом случае мы окажем этой особе достойный прием, – объявила госпожа Элинт. – Мы организуем настоящий праздник в честь ее приезда. Думаю, ресторация «Три камелии» подойдет. Там поистине родственная атмосфера. В такой даже чужестранец почувствует себя как дома. Помимо вас и меня для теплоты компании можно пригласить Аманду и Ботвиля…

– Нет-нет. Сутолока ни к чему. Я пойду на встречу один, вас же попрошу всё как следует устроить. Пятого дня в девятнадцать тридцать.

– Как скажете. – Джой пожала плечами.

То, как Рэмбл сначала преподнёс «живую» идею, а потом всё отменил, слегка обескуражило Джоанну. Наверное, радеющий за честное имя джентльмен попросту испугался дурной славы в случае, если его Экла и в самом деле окажется мегерой, готовой бросаться пончиками во всех неугодных. И в правду, он ведь совсем не знает ее! Пара вежливых писем, поздравительная открытка и телеграмма с датой прибытия. Рэмбл не представлял себе ни ее лица, ни нрава, ни привычек. Одно имя – отрывистое, с оттенком французской фривольности, – рисовало капризную куртизанку с багажом амбиций. Нет, уж лучше он отправится на эту встречу один, чтобы принять на себя возможный удар.

Экла Суаль. Фамилия добавляла ее имени малость изящества. «Экла годится мне в дочери, – примирительно подумал Рэмбл. – Она одинока так же, как и я. Возможно, мы сумеем понять друг друга».

Он уже достиг середины застекленной галереи, как вдруг услышал позади себя знакомый скрип инвалидного кресла. Никогда Даниэль Элинт не выглядел так возбужденно. Лихорадочным движением рук он вращал тугие колеса. Его лицо пылало, а от обычной умиротворенности не осталось и следа.

– Господин Рэмбл! Постойте!