Госпожа страсти, или В аду развод не принят

– Да, родной, но ты сам же и жалел потом об этом, а не надо было.

– Как я должен был не жалеть тебя, мою девочку, счастье мое, мою красавицу? – Он поцеловал Марину в нос, слегка шлепнул по заду и неожиданно подмял под себя, ложась сверху и покрывая поцелуями лицо и грудь. – Детка, какая же ты у меня красавица, я иногда сам себе завидую. Боже мой, это невообразимо… Детка моя…

– Хочешь, я поцелую тебя? – прошептала она ему на ухо, слегка касаясь мочки языком. – Ну, признайся, что ты об этом все время думаешь, но не решаешься спросить…

– Дорогая, ты удивительно проницательна, – ухмыльнулся Егор, укусив ее немного, и она сползла вниз, начиная демонстрировать свой коронный трюк. Егор не смог долго контролировать себя, как и всегда, впрочем… – Где ты была так долго, Коваль? Зачем ушла от меня, зачем позволила еще кому-то видеть и слышать то, что сейчас вижу и слышу я? Ведь это все только мое…

– Не порти все, – попросила Марина, в изнеможении откинувшись на подушку и закрывая глаза. – Мне так хорошо было с тобой…

– Было? – возмутился Егор, нависая над ней сверху. – Ах ты, стерва!

– О, вот это именно то, чего я так ждала от тебя, родной мой, никто, кроме тебя, не зовет меня так… – промурлыкала Коваль, устраиваясь у него под боком и закидывая ногу на его бедро.

– Чудовище ты, дорогая моя жена…

Марина и не подозревала, что мышка-норушка Сара окажется столь беспардонной, что ввалится с утра пораньше в спальню и даже не потрудится отвернуться, заметив, что хозяин и его женщина, совершенно голые, лежат, обнявшись, в постели. Коваль потянула на себя одеяло, возмущенно глянув на домработницу, но та и бровью не повела, только глаза у нее как-то странно блеснули при виде Марининого обнаженного тела.

– Обалдеть, Егор! Это что – так принято?

– Девочка, а ты ей понравилась, – засмеялся Егор, обнимая жену и целуя. – И это становится опасно – она ведь любит только женщин, мужчины как класс для нее вообще не существуют.

– О, черт! – пробормотала Марина. – Только этого мне и не хватало – дома Ветка, здесь – твоя Сара!

Егор хохотал, подначивая ее и предлагая не отказываться, если что, от Сариных ухаживаний, и Коваль, разозлившись, стукнула его кулаком в плечо:

– Спятил совсем? Я люблю мужиков сильнее, чем кто бы то ни было!

– Это точно! Если хочешь, можем погулять с тобой, как вчера, – предложил он, вставая с постели и потягиваясь.

Воспоминания о вчерашней вечерней прогулке не порадовали. Опять это чудовищное левостороннее движение, сводившее Марину с ума… Она сидела на заднем сиденье "Бентли" и старалась не смотреть на дорогу, чтобы не мутилось в голове от несоответствия, а Егор только улыбался, поглядывая на нее в зеркало заднего вида:

– Что, детка, непривычно?

– Не говори!

– Ничего, к этому можно приспособиться. Может, поедим где-нибудь?

– Нет, не хочу. Давай просто побродим.

Правда, выходить из машины совершенно не хотелось. Английская зима противнее, чем русская, – под ногами лужи, слякоть, все мерзко-серое, и даже люди кажутся под цвет асфальта, так что Коваль в своих черных одеяниях казалась просто верхом яркости и экстравагантности, тут Егор был абсолютно прав. На нее оглядывались, и Малыш с видом собственника держал ее за руку, словно боялся, что уведут. Они прошлись немного по центру города, потом снова долго колесили по улочкам, бесцельно катались, разглядывая дома и редких прохожих.

– А дома снег выпал, – внезапно сказала Марина, представив свой заваленный снегом двор, собак, радостно валяющихся в этом чистом снегу, Хохла, растирающего после пробежки свою мощную грудь…

– Не переживай, детка, мы еще вернемся домой, ты снова увидишь нормальный снег, а не эту кашу…

Она не была в этом уверена, совсем не была… Не первый день зная Егора, Марина почти не сомневалась, что, заполучив ее наконец путем таких немыслимых интриг и приключений, теперь-то он вряд ли позволит ей ускользнуть из его рук или, по крайней мере, постарается сделать все, чтобы этот момент наступил как можно позже. Но невыносимо было думать о том, что придется надолго задержаться в этой стране, которая так ей не подходит и раздражает: языком, укладом жизни, улицами, домами – всем. В прошлый раз Коваль мирилась с этим только потому, что выбора не было, свою шкуру спасала, и раздумывать было некогда, но сейчас… Мысль о жизни в Англии причиняла почти физические страдания, настолько чужим здесь было все, включая даже Егора.

И он понял ее состояние и постарался не обидеться. Но ведь именно он был причиной того, что Марина сейчас находилась здесь не по своей воле, а как какая-то арестантка – ни паспорта, ни телефона, ни собственных денег. Вот это последнее, кстати, его особенно устраивало – наконец-то его жена не имела возможности залезть в собственный кошелек и в ресторане кинуть на стол собственную сотню баксов, как это бывало раньше. Домостроевец какой-то.