Госпожа страсти, или В аду развод не принят

И еще эта новость про Сару не давала почему-то покоя. Эта девка явно разглядела что-то в ее лице, и теперь следовало быть поаккуратнее в словах и выражениях, чтобы не навлечь на себя, не дай бог, ее любовь! Марина и Ветку-то терпела с трудом, сама не понимая иногда, зачем позволяет ей забираться в свою постель, трогать себя, целовать… И как терпели все это ее мужчины…

Коваль задумалась и не заметила, что Егор ушел в кухню, гремит там чем-то и переговаривается с Сарой. Вот она, бедняжка, в шоке – здесь не принято готовить завтраки и обеды, а уж тем более приносить их в спальню, да еще чтобы мужчина это делал. И о Марине, сто процентов, она думает как о избалованной сучке, задурившей голову обеспеченному галантному мужичку, но Коваль, разумеется, ее мнение абсолютно безразлично.

Марина потянулась всем телом, выныривая из-под одеяла и вставая, но вошедший с подносом в руках Егор моментально уложил обратно:

– Еще рано, детка, зачем ты встала, поваляйся немного, отдохни.

– Я смотрю, ты тоже никуда не торопишься? – заметила она, беря с подноса чашку с кофе и втягивая носом аромат корицы.

– Мне некуда торопиться, детка, я ведь продал свой здешний бизнес, теперь ничего тут у меня нет. На днях подписал последние документы. – Егор прилег рядом, подпер голову руками и рассматривал ее лицо так, словно видел впервые, и Марина вдруг смутилась:

– Что?

– Ты красивая, Коваль… такая красивая, девочка моя… – Он легко коснулся кончиками пальцев щеки, носа, губ. – Ты все такая же, как была…

– Да! Только нога хромая, в голове три дыры, волос почти нет, и пью, как биндюжник! – усмехнулась она, убивая пафос и неловкость, и Егор рассердился:

– Господи, ну почему ты такая бестолковая? Мне абсолютно безразлично, о чем ты говоришь, я все равно тебя люблю, и буду продолжать, и ты не сможешь этого изменить.

Коваль молча погладила его по щеке, словно прося прощения за свои слова. Она знала, что Егор сказал чистую правду – он любил ее любую, ему абсолютно неважно было, как Марина при этом выглядела. Достаточно вспомнить, в каком виде ему возвращали жену после визитов к Ване Воркуте, что в первый, что во второй раз. И Егор ни разу не напомнил о том, что тогда произошло с Мариной, он сделал все, чтобы она как можно скорее забыла, выбросила это из головы.

– Прости… – прошептала Коваль, уткнувшись лбом в его плечо. – Я не хотела расстроить тебя, правда не хотела…

– Перестань, девочка моя родная, я ведь все понимаю. – Он погладил ее по затылку, поцеловал в висок. – Знаешь, я сейчас уже жалею, что увез тебя вот так, насильно…

– Жалеешь? – переспросила Марина, удивленная его словами.

– Да, детка, жалею. Я опять подумал только о себе, о том, что не могу больше видеть тебя рядом с другим, и не удосужился спросить, а ты-то сама что думаешь, что чувствуешь? Просто взял и увез тебя, как вещь, против твоей воли. Я позвоню Хохлу, попрошу его прислать твои документы, ты сможешь уехать. – Сказав это, он встал и пошел к двери.

– Егор… ты гонишь меня? Ты действительно хочешь, чтобы я уехала?

Он повернулся и долго молчал, глядя на Марину. Она замерла, боясь услышать ответ на свой вопрос, потому что впервые в жизни вдруг поняла, что не только она, но и он может сказать – все, будь свободна от меня… и не так, как он сказал это в Москве, а всерьез, окончательно.

– Детка, я вижу, что ты здесь мучаешься. И потом – тебя гложет мысль о том, что ты изменила себе. Да-да, я вижу, – предвосхитил он вопрос, готовый сорваться с ее губ. – Я вижу, как тебе трудно признать, что нарушила свое слово, что не сдержала обещания больше никогда не быть со мной. Успокойся – в этом нет твоей вины, на сей раз выбора действительно не было. Если хочешь, то уже через несколько дней ты будешь дома. Но поверь – это будет сильнейшим ударом для меня, потому что нет ничего, о чем бы я мечтал так сильно, как вот это – ты рядом со мной, ты по-прежнему моя… Но, повторяю, если ты решишь уехать, я пойму… – Однако его глаза говорили об обратном – он не хотел, чтобы Коваль уезжала.

– Егор… я не могу… не могу так… я разрываюсь на части, мне трудно…

Она обхватила руками голову и вся сжалась, словно это могло помочь или подсказать ответ. Опять она стояла перед выбором, самым тяжелым и невыносимым выбором в своей жизни – выбором между двумя мужчинами, которых любила. Малыш смотрел на нее, и сердце его неприятно ныло от жалости и от сознания того, что это он, Егор, заставляет так страдать свою любимую женщину. Но отпустить ее он тоже не мог.

– Детка, я не гоню тебя, я просто хочу, чтобы ты сама решила, где и с кем тебе лучше.

Егор вышел, закрыв за собой дверь и оставив Марину наедине с раздиравшими душу противоречиями.